сисъ, а который сами зданемъ своимъ, яко домниваю, за рѣчъ исте потребную, естли не заразъ, вжды[1] за своимъ часомъ узнають, им впередъ подаю.
Ово ихъ охотными и хутливыми ку можнейшимъ наукамъ въ словѣ своемъ, ку статочному розсудку и ку умѣетности Панъ учинить и взбудить. А то не безъ великое се потребы чинитъ, тая бо теперъ межи ними яко устала, яко загинула.
Обачиване речей жалосныхъ гвалтомъ слова до устъ гонитъ. Бо а хто богобоязный, не задержитъ, на такую казнь Божію гледечи, хто бы не мусиль плакати, видели такъ великихъ княжатъ такихъ, пановъ значныхъ, такъ много дѣтокъ невинныхъ, мужовъ зъ жонами въ такомъ зацномъ рускомъ, а злаща передъ тымъ довстипномъ, учономъ народѣ езыка своего славнаго занедбане, а просто взгарду, с которое за покаранемъ Панскимъ оная ясная ихъ въ словѣ Божьем мудрость, а которая имъ была праве яко врожоная, гды отъ нихъ отышла, на ее́ мѣстьце натыхмѣстъ такая оплаканая неумѣетность пришла, же вжо нѣкоторые и писмомъ со своимъ, а злаща въ словѣ Божемъ стыдають. Анаостатокъ, што можетъ быти жалоснѣйшая, што шкарадща, ижъ и тые, што се межи ними зовутъ духовными и учители, смѣле мовлю, намнѣй его не вмѣють, намнѣй его вырозумѣнья не знають, ани се въ немъ цвичать, але ани школы ку науцѣ его нигдѣ не маютъ, зачимъ въ польскіе, або въ иные писма за такою неколею немало и у себе и дѣти не безъ встыду своего, бы се одно поучили, немалого заправуютъ.
Тутъ былъ я имъ ихъ же хоть одного зъ мнозства личбы оныхъ словянъ Іоанна, або Григорія, которыхъ, дле великое нетолко въ своемъ, але тежъ и в розныхъ езыкахъ науки и для вдячное их вымовы, ажъ злотоустыми звали, бы были живы, радъ ихъ взялъ собѣ за причину до нихъ въ томъ, а наостатокъза свѣтка имъ тое речи. Естлибъ бо теперъ были, застте зумѣть бы се мусели, видечи, яко окраса и оздоба народу ихъ въ потомствѣ ихъ отнята, а просто загинула. Которымъ, о якъ же бы потреба се станетъ о улитоване самихъ над собою! Гды бо бы не рекучи въ часы давніе посмотрѣли, яко то былъ зацный, славный, острый, довстипный народъ ихъ въ умѣетности, и яко многокроть посторонніе ученые народы ихъ мудрость мусели похвалять, и овшемъ се отъ нихъ учить.
Але бы хоть самое писмо свое, тетраевангелія и апостола словенского, которое, могу мовить, передъ тисячею лѣть отъ нѣкоторого
- ↑ усёткі.
