Голосъ изъ публики. А ти быу-жа ты тады дома, якъ у ихъ драка была?
Писарь (строго). Молчи, дуракъ, когда тебя не спрашиваютъ! Посмотри, староста, кто тамъ разговариваетъ… (староста скрывается въ толпѣ).
(Двое изъ публики выходятъ изъ канцеляріи со словами: „видно и въ четвертый разъ Янкина жалоба лопнить“).
Миронъ. А тады Янка Пахома безменомъ по боку… по боку, по спинѣ.
Голосъ изъ публики (насмѣшливо). Ишь ты!
Иванъ Тимоѳеевъ. Кто-жъ скажить, братцы, коли я кого побіу!?. Коли ты ето видіу, Миронъ?.. Дай, Богъ мнѣ во на етомъ мѣстѣ проваллицца, коли я хоть бы кого зачепіу…
Писарь (пишетъ). Молчи! ты ужъ все разсказалъ. Надоѣлъ какъ горькая редька.
Иванъ, Тимоѳеевъ. Як усе? Моя еще жалоба разбиралася… Нихай судьи…
Старшина (стучитъ по столу). Тебѣ сказано молчать!
Сторожъ (подходя къ столу). Паночекъ! Паня казала, штобъ панъ кидау суды: панъ Колдуновскій пріѣхау, — у карты треба итти играть…
(Писарь поспѣшно уходить, старшина скрывается въ бокоушкѣ).
