Дѣйствіе II.
Ив. Тимоѳеевъ (къ судьямъ, которые закуриваютъ друг у друга трубки). Икая ета правда на свѣти, гг. судьи!? Коли за мене ни панъ писарь, ни панъ старшина не тягнить, то и помирать надо. Вы-жъ вѣдаіте, братцы, что я ужо пять лѣтъ живу одинъ, — бьюся один…. Братъ же мой самоуправно отдѣліуся и теперь копаеть мене съ хозяйства…
2-й судья. По настоящему, ежели такъ якъ по-божьему, — Пахому треба было-бъ всыпать… потому не обижай, ежели сильнѣй…
1-й судья. Што ты, Левоновичъ, кажешь? Ежели-бъ онъ настоящій быу-бы человѣкъ, и безъ драки, безъ гомону миріуся-бъ… и къ суду не ходіу-бы…
3-й судья. Етаго дѣла безъ пана не разберешь, потому тутъ панъ изъ губерніи бумаги получау… Панъ придеть, тады виднѣй будить.
Иванъ Тимоѳеевъ. Али што тамъ панъ!.. Панъ да панъ…. Панъ со старшиной за его. Уся деревня ета знаить… Чего ко мнѣ братъ причурауся?.. Да коли-бы причурауся и свое хозяйство принесъ, а то пришоу съ пустыми руками, заняу нары, дѣтокъ моихъ вонъ гонить, мене бьеть, жонку бьеть, горшки бьеть, а подать снѣданье, альбо вечеру — енъ же первый коло стола съ дѣтьми… Другій годъ такое
