5
раюцца, отдуваюцца. Паненки махають индыччими хвостами[1], шуруцца, зубы скалють, вертюцца то туды, то сюды… Я ближе, ближе придвинууся, гляжу: э-э, у паненокъ куртки надѣты съ прорѣзами вверху. Куртка тольки для близиру[2] надѣта, чуть-чуть держицца за почепки па плечахъ и, порвися почепки, просто — тьфу!.. Руки голы вотъ отсюль, а отсюль рукавицы бѣлыи, усе роуно, якъ бабскій чулокъ… Ну и мода, — хварѣй ихъ голова! Коли-бы не паны гэто были, — плюнуу бы и пошеу… А на рукахъ у каждой пани по мѣшку висить, — поугарцовые кисеты… Смѣесся? Не прауда? Штобъ я скрозь землю проваліуся!. Кисеты… Допрежъ[3] того кисеты мужики носили съ табакой, а теперика и бабы за табаку принимаюцца… Ладно. Стою. дивуюся, ноги держу прямо, а паничовой руки не выпускаю… Мужчины жъ надѣлися у такіи пинжаки, што сзаду два хвосты — кивель-кивель… а напереду полы вырѣзаны. А къ паненкамъ сразгону[4] подлетають, вусы крутють, а на носахъ висить по два вочки, а у рукахъ сковороды[5], ти то тарелки… Вертють паничи сковородами прямо подъ носъ
