Гісторыя беларускай (крыўскай) кнігі/XVII стагодзьдзе/Ліст да Абуховіча

Ліст Комунякі да ваяводы смаленскага Абуховіча 1655 году Проза Аўтар: Іван Цыпрыян Камуняка 1926 год

Іншыя публікацыі гэтага твора: Ліст да Абуховіча.

Прапануем да спампаваньня!

ЛІСТ КОМУНІЯКІ ДА ВОЯВОДЫ СМАЛЕНСКАГА АБУХОВІЧА 1655 ГОДУ. Арыгінал пераховуецца ў Кракаве ў Націянальным Музэі (Z tek Emerika Czapskiego 8, rękopisma І. Varia); одпіс новачасны, з невядомага арыгіналу, быў у Беларускім Музэі імені Івана Луцкевіча ў Вільні. Ніжейпададзены перадрук паводле апошняга одпісу.

„Милостивы пане Обуховичъ, мой ласкавы Пане.

З умыслу посылаю служку нашего, Пана Іоахима Говорку обвешчаючи доброе здоровье Вашмости ти нездоровье въ якимъ тотъ часъ Господ ховати вас рачить послѣ того перепуду Московского. И я так знаю што трудно Вашмости всимъ на животѣ, да не гнѣвайся Господару на мене, што я тытула воеводского не доложилъ, бо написавши Воеводою Смоленьским, то бы я солгалъ; написавшиб безвоеводскимъ то бы Вашмости загнева(л), хоть незашто. Бо мне бачится коли Вашмость Смоленск продали, то и тытулъ отдали. Много людей звещали што и Вашмости люди гроши побрали. Лепей было пане Филипе седети тобѣ у Липѣ. Увалялся Вашмость въ великую славу, як свиня у гразь, горш того: коли хто попаде у новымъ кожусе у густое болото. Отъ намъ за тое што дешова Москва соболи продавала: всю Русь з людми забрала. Мы вбачивши густые соболіе ковнери, познали есмы што худо будуть битися наши жовнери, а што мы бѣдные у кожухахъ семъ летъ Смоленска добывали, то вы мудрейшіе въ соболяхъ за четырнадцать недель отдали. Боюся я велми штоб затое баба кому пула не рѣзала. За меншую вину, кажуть люди, Пана Остика небощика наполохалъ катъ у Вильни, ажъ мяса его волоклося, што одно карточку писалъ до Москвы неостерожно. А мы і Цара у ногу цаловали и гроши побрали. Але больш намъ так не минется. Пан Госевски не много по латинску умелъ, а зъ меншимъ людомъ и апаратомъ военнымъ и живностю Смоленска додержал. Мудрость велика, — кажуть люди, — як тая свиня: коли много ее хто заживаеть, то и ничого не дбаеть. А коли чоловѣкъ много кусить, то и постогнать мусить и хвосту бывае непокой. Зофія филозофія судила седеть высоко, говорить глыбоко. Куделя, пане, женоцкая рѣчь да штоб пекла горазд оладки. Ест у мене старіе книги у новым куте, завседы я тамъ вычиталъ много женоцкой псоты, яковой зъ ума зводять людей мудрихъ, многыхъ и святыхъ, а штоб як нас грѣшныхъ къ лиху не привели. А коли бы дотуль Вашмость писаромъ былъ, то бы человѣкомъ слылъ и того бы з насъ годи было, за нашое лихое шалберство. Показують люди и тое на Вашмости, яко бы до вымысленя подымного не хто былъ причиною тольки Вашмость, которымъ выкурыли нашыхъ мужыковъ якъ веребьевъ з вениковъ, — безмало з мудрыхъ ораціевъ не буде много ратіевъ, посломъ зоставши много правды не говоритѣ, только берете копы, депутатомъ копы, комисаромъ копы, а тые копы пострыгуть не одного въ хлопы, а не вѣдомо где будеть. У Гданску есть кому тамъ валы сыпати и безъ насъ. Што люди старіе мовили то все правда и гораздъ у памети маю, коли былъ панъ Мелешка каштеляномъ Смоленскимъ, то я, будучи на сойме на той часъ за имъ зъ кордикомъ стоялъ. Его мова въ тые словы была: Панове, кажу вамъ правду: по велми мудрихъ людехъ ничого на семъ свете, за три хвили з болота чынять золото, а зъ золота болото своими шальберскими мовами и разговорами, штоб нас простыхъ ошукать и у блазны постригти, але покуль онъ того докажеть, самъ кепомъ останеть. Надувся въ сенате як петух галагуцки, а правды не пытай все баламутня. Э гурбою держить такъ, такъ, такъ, а коли мовишь: тое не такъ, — и пискиути не хочеть. Не боялся короля Жыкгимонта и всихъ сенаторовъ, ани вмелъ болей только часовникъ и псалтыръ пеёречитати, по многихъ книгахъ зблудился. Теперечны розумъ, якъ коза по лесѣ, а на правду святую ни од кого здорового нѣтъ, одно баламутня, и сами погибнуть и насъ погубять. Кождень Мости Пане уживать будеть. Як цюнецъ мой былъ зъ сынами въ местечку Полонной зъ курми на торгу, чув одъ когось и мнѣ звестно, што ляхи на Вашмости велми позакручивали хвосты, одноб только соймъ дойшолъ, бо ены хочуть Вашмости объ тое турбовати не кепско, дай то Боже штоб тое дармо не минуло. И то ли правда чыли не, показувають на Вашмости якобы Вашмость у дванадесять пехоты зьѣхал на одзыскане Смоленска. Даремно то Вашмости старане: маючи четырнадсотъ пехоты до обороны Смоленска, людей зацных и добрыхъ при живности и гарматѣ, да не хотел боронити, а теперъ только маючи дванадесять пѣхоты греблю у маетности Полонной, сыпати позваляють, а (не) Смоленска назад одзыскивають. Ой, пане, годи вы такъ як слижа у Неман упустить, не завтра тое вже будеть. Люди и тое кажуть доводне во всихъ штурмахъ Вашмости только одного ткача забито и то не велми знаменитаго, хтось поведилъ якобы Вашмости воеводство Краковское Король Его Милость въ награду Смоленска маеть дати, бояться Ляхи вельми штобы Твоя Милость Венгром оных не продалъ. Нешто, пане, ото родомъ дому дееться: дедъ Твоей Милости коли Енераломъ былъ у Мозыри, то слылъ, што за малые гроши неправду продавал. Пан отецъ Вашей Милости судею будучи Мозырскимъ, за моей памети, у кого больш взялъ, того хороше осудилъ. Коли небощикъ зъ того свету уступилъ Мозыране вельми рады былі, а колибъ Вашмость досюль за правдою ходилъ, тоб и Бог помагалъ. Додуши то мне дивно што Вашмости триста подводъ подъ одну постѣль Москва дала, тобъ то не постель была так велми тяжкая, хиба кождая перина обернулася въ чирвоные золотые. Сякъ такъ нагородывся Вашмости упудъ московскій. Колиб геткую кучу гною далъ вывезти изъ Смоленска Хмельницкому до Чегрына и тоб не безъ шкоды было. Пане, у мене той бредни есть не мало, одныхъ перинъ девять, кромъ дробныхъ подушокъ, и то одна кобыла возить, где той бредни потреба. Мел бымъ и болей што до Вашмости писать, зленовався дуже и стать не могу. Да не гнѣвайся Господару, а хтож кого остережеть, коли не милы свой давны другъ.

Данъ с Тулан дня 6 Юнія 1655 году“.

Па свайму зьядліваму стылю, па жывой, народнай мове, гэты ліст зьяўляецца надзвычайна цікавым помнікам нашай старой пісьменнасьці. Ен аткрывае нам як рэагавала наша грамадзянства ў тыя часы на здачу Смаленска Маскве. Абуховіча запраўды вінавацілі, што ён за подкуп маскоўскі здаў Смаленск. Прамова Мялешкі і ліст Комунякі, гэта абрыўкі, якія дайшлі да нас, з абшырнай політычнай пісьменнасьці ХVII ст.