1-й судья (закуривая у Левона). Не вѣдаю. Съ тридцашню, мусить, будить… Ти много тамъ, паночек, осталося?
Писарь (перелистывая книгу волостныхъ судовъ и пуская клубы табачнаго дыму). Да немного уже — судовъ 25, не больше.
1-й судья. Ти, панокъ, будешь коровку куплять къ лѣту?
Писарь. А что? Можетъ быть у тебя есть продажная?
1-й судья. Да я для пана…
Сторожъ (подходя къ писарю). Паня сказала, чтобы панъ суды не тягнуу, потому скоро панъ Колдуновскій пріѣдеть.
Писарь. Сейчасъ. Скажи, чтобы безъ меня не начинали играть. (Къ публикѣ). Ну, теперь жалоба Ивана Тимоѳеева. Ты жалуешься, что братъ твой Пахомъ тебя и дѣтей поколотилъ, самовольно занялъ твою хату, отнялъ хлѣбъ, отогналъ земли половину надѣла и что тебѣ житья отъ него нѣтъ. Разскажи вотъ судьямъ.
Иванъ Тимоѳеевъ. Вотъ, судьи и господинъ баринъ и г. старшина! Уся деревня видѣла, якъ мой братъ Пахомъ отдѣлился еще при покойникѣ-батькѣ и пошеу на аренду. Пять лѣтъ жіу на арендѣ… Завет скотинки… А я живу себѣ отдѣльно… Хатку поставіу, дѣтокъ годую… А дѣтки мои слабыя… Жонку каждый годъ
