Діаріуш — Уводзіны

Діаріуш — Уводзіны
Аўтар: Афанасій Філіповіч

Прапануем да спампаваньня!

ДІАРІУШЪ

албо списокъ дЪевъ правдивыхъ, въ справЪ помноженя и объясненя вЪры православное голошеный, волею Бозскою и молитвами Пречистой Богородици, въ недавнопрошлыхъ часехъ: впродъ у благочестивого царя Московского Михаила, потомъ у его милости короля Полского Владислава Четвертого, наостатокъ у преосвященного архіепископа, всея Россіи метрополиты, Петра Могилы, и списаный презъ смиренного іеромонаха Афанасія Филиповича, на сесь часъ ігумена Берестя Литовского, презъ которого то въ монастыру Печаро-Кіевскомъ и выписуется, для вЪдомости людемъ православнымъ, хотячимъ о томъ теперъ и у потомные часы вЪдать. Року 1646 мЪсяца дня [в оригинале не указан ни месяц, ни день — прим. публикаторов].

Псаломъ 101. ПовЪдЪте вся чудеса его, хвалЪтеся во имя святое его, да возвеселится сердце ищущихъ Господа, взыщите Господа и утвердЪтеся [Псалтирь, 104, ст. 2-4: «повЪдите вся чудеса его. Хвалитеся о имени святомъ его: да возвеселится сердце ищущихъ Господа. Взыщите Господа и утвердитеся». — прим. публикаторов].

Въ початку исторіа, списаная одъ покорного Афанасіа Филиповича, законника чину Святого Василіа Великого, о образЪ Пресвятой Богородици, въ крестЪ изображенномъ, на небЪ одъ негожъ самого видЪномъ и Михаилу, цару Московскому, на хорогви военные въ помножене православнои вЪры, албо противъ кождому непріателеви Креста Христова даномъ (року 1638, мЪсяца марта), — въ тые слова:

ВЪдомо нехай будетъ величеству твоему, Михаиле, православный цару Московскій, ижъ Господь нашъ Ісусъ Христосъ, во всемъ на свЪтЪ рядца, — поневажъ (якъ мудрецъ мовитъ): "въ руку бо Его и мы и словеса наша, мудрость и художество и каране [Ср. Книга Прем. Солом., гл.7, ст.16 — прим. публикаторов], — "дивнымъ прейзренемъ своимъ, зъ Литвы, зъ монастыра Купятицкого, миля отъ Пиньска лежачого, послалъ мя зъ послушникомъ моимъ до самого царского величества, якъ бы для ялмужны на збудоване церкви Воведеніа Пречистой Богородици, въ которой то церкви образъ малый матеріею въ крестнымъ знаку, але великій въ чудахь найдуется, о которыхъ чудахъ не часъ досконале выписовати, толко вкоротцЪ потребнЪйшіе, судбами Бога, въ Тройци Святой православно славимаго, примушоный будучи, ознаймую:

Церковъ тая зъ початку (якъ естъ вЪдомость) збудована была православныхъ селянъ радою, за оказанемся на дереви образу Пречистой Богородици въ крестнымъ знаку. По спаленю оное одъ татаровъ, знову, за оказанемся въ огнистыхъ поломеняхъ тогожъ образу, на томъ же мЪстцу збудована отъ православныхъ мужей зостала. И гдЪ благословенствомъ Божіимъ Ярославови княжати князство на Турови, Пинску и иншихъ мЪстахъ и мЪстечкахъ злецоно, въ той часъ великими чудами уславилъ Ісусъ Христосъ тую церковъ Матки Своее. Што видячи, князь Ярославъ потребами достатними оную и мЪшкаючихъ при ней опатрилъ. Федоръ Ярославовичъ зъ женою своею Геленою Олелковичовною ижъ потомства не мЪлъ, зачимъ мЪста и села князства его одошли до державы кролевства Полского, и роздЪлилося князство на воеводства и повЪты.

По нЪкоторомъ часЪ, село Купятицкое зъ церковью Пречистое Богородици кроль Полскій даровалъ вЪчностю жолнерови своему мужному, наимя Григорію ВойнЪ. По немъ розные владцы того села и церкви были, межи которыми церковъ тая (якъ то одъ многихъ пЪстуновъ) згола до упадку южъ се была схилила. Теды, судбами непонятого Бога, року 1628-го, збужоная Духомъ Святымь, пани Полоніа ВоловичовнаСоколовая Войниная, каштелянка Берестейская, зъ сыномъ своимъ паномъ Василемъ Коптемъ, каштеляномъ Новогродскимъ, старане о церкви учинивши, село Купятицкое вЪчностю зо всЪми ее приналежностями купили и заразъ при церкви законникевъ чину св. Василіа Великого послушенства всходнего фундовали, и игумена побожного одъ старшого Виленского Іосифа Бобрикевича, наимя Иларіона Денисовича набыли, который зобралъ братіи болшъ тридцати и съ тоею братіею въ винници Христовой працуетъ.

Взявши о томъ вЪдомость, святобливый мужъ, его милостъ господинъ отецъ Петръ Могила, православный метрополитъ Кіевскій, Галицкій и всея Россіи, екзархъ святого апостолского фрону Константинополского, полецилъ му працу духовную и въ мЪсти Пинскомъ при церквяхъ своихъ, въ тыхъ часехъ одъ унитовъ, за ласкою Божіею, одысканыхъ, бо предъ тымъ въ великомъ преслядованю тамъ были православніи одъ уніатовъ. Незадолго потомъ, въ року 1636, тотъ же святобливый мужъ киръ Петръ Могила, метрополитъ Кіевскій, листъ прислалъ и росказалъ ему ялмужны святои жебрати [так в публикации; ср. совр. бел. «жабрак» — «нищий» — О. Л.] въ мЪсти Пиньскомъ и повЪти томъ на поправу Софіи Святой церкви катедралной Кіевскои. И гды послано гроши упрошоные року 1637 мЪсяца мая, довЪдался святобливый метрополитъ отъ посланца господина отца Макаріа Токаревского, же церковъ въ Купятичахъ чудотворная барзо южъ стара, и реклъ: «а добре бы тые гроши на церковъ тамтую обернути, але жесте [так в публикации, возможно, нужно „але ж есте“ — О. Л.] ихъ привезли и тутъ суть потребны; еднакъ, даю вамъ листъ универсалный, старайтеся презъ ялмужну святую реставровати оную». И гды привезено листъ до монастыра для ялмужны на збудоване церкви, ігуменъ побожный Иларіонъ Денисовичъ, учинивши раду зо всею еже о ХристЪ братіею, въ той жебранини вложилъ тяжаръ послушенства на мене смиреннаго Афанасіа Филиповича, намЪстника своего тогожъ монастыра Купятицкого, зъ послушникомъ Онисимомъ Волковицкимъ. О, дивные справы Бозскіе! Заразъ тамъ въ трапезЪ страхъ барзо великій палъ на мене, и власне якъ бы одрентвЪлый сидЪлемъ у столу; до цельи моеи вшедши, защепилемся и почалемъ Богу Всемогущему офероватися въ томъ послушенствЪ. По малой хвилЪ, стоячому мнЪ на молитвЪ, страхъ мя такій обнялъ, жемъ утекати зъ келіи моеи поривался, и нЪякось моцью Бозскою задержаный зоставши, долго ревливе плакалемъ. Въ томъ безъ жаднои особы голосъ вдячный слышати было таковый: «Царъ Московскій збудуетъ Ми церковъ, иди до него!» Въ томъ мене якъ варомъ облито, знову почалемъ тяжко плакати, мыслячи, што то будетъ.

Року теды 1637, мЪсяца новембра, гды ми зближался часъ отъЪзду въ тую дорогу, зъ церкви, по утрени, идучи, повЪдаю о томъ голоси побожному ігуменови моему, а онъ, ухилившися на сторону троха зъ стежки: «брате милый, гдЪ тебе Богъ Всемогучій и Пречистая Богородица попровадитъ, тамъ иди. А я тутъ зъ братіею буду молитися, абысь ся до насъ здорово вернулъ. А о чомъ ты мовишъ, невЪдаю, што то будетъ, гдыжъ и листу, одъ короля пана нашего на то даного, немашъ». Потомъ мнЪ вже идучи въ дорогу, пожегнавшися зъ братіею, вступилемъ въ притворъ церковный и полецаючися въ всемъ опатрности Бозской, ударилемъ поклоновъ килка, потомъ погледЪлемъ оконкомъ на образъ чудотворный Пречистои Богородици, али о то шумъ барзо страшный въ церкви быти здался. Онымъ я престрашоный, хотЪлемъ знагла отбЪгчи, потомъ осмЪлившися, повторе погледЪлемъ оконкомъ, мовячи: «о, Пречистая Богородице, будь зо мною!» А о то натыхмЪстъ одъ образу чудотворного Пречистои Богородици голосъ ретельный слышати было таковый: «иду и Я съ то бокю». А Неемій діаконъ, на лЪвомъ крилосЪ образомъ малеванымъ стоячи (который-то діаконъ въ молодыхъ лЪтехъ своихъ иноческихъ побожне живучи, килка лЪтъ предъ тымъ преставился отъ земныхъ), якъ бы заикаючися вымовилъ: «иду, иду и я при Паніи моей!» ЗдумЪлемся и почалемъ ревливе плакати и въ боязни быти, мыслячи, що то будетъ. Вмъхалемъ въ дорогу зъ монастыра, болшей жадное речи никому не повЪдаючи, каптуръ подшитый зъ головы спалъ, и по того не вернулемся.

ПриЪхавши намъ до Слуцка, отецъ Шицикъ, архимандритъ, розгнЪвался барзо на отца нашего ігумена Купятицкого о тое, же ся его, намЪстника метрополитанского, не докладалъ, высилаючи насъ на БЪлую Русь по ялмужну, листы одъ насъ одобрати казалъ, и презъ всЪ свята Рождества Христова въ великой насъ тръвозЪ держалъ. Потомъ престрашоный презъ сонъ видЪньемъ якимсь (якъ самъ казалъ), оддалъ листы, мовячи: «чиню то для Пречистои Богородици, а не для вашого ігумена, идЪте зъ Богомъ, гдЪ хочете». Одтамтоль до монастыра Кутеенского подъ Оршу прибылисмо. Тамъ постерегши святобливого мужа Іоиля Труцевича, ігумена тамошнего, повЪдилемъ о послушенствЪ нашомъ и прейзреню Бозскомъ. Реклъ ми Дамаскина Св. слова: «побЪждаются естества уставы о ДЪвЪ Чистей». СвЪдоцтва, еднакъ, до Москвы, которого просилемъ, порадившися зъ братіею, дати ми не зезволилъ; и овшеки [так! — прим. публикаторов] намЪстникъ его Іосифъ Сурта реклъ: «господине отче Афанасій, трудно безъ пашпорту кроля пана нашего ити вамъ на Смоленскъ и Дорогобужъ за границу до Москвы. Виленскіи чернци мЪли и пашпортъ кролевскій, также для ялможны, а много ся набЪдили». Слышачи я тое, понехалемъ южъ былъ тоее дороги до Москвы и, упросивши отъ ігумена Кутеенского карточокъ свЪдочныхъ о собЪ до протопоповъ и до братствъ православныхъ, шолемъ до Копыси, до Шклова, до Могилева и до Головчина, але мнЪ тамъ всюды ялмужны не дано: выбирано ее пилно епископови своему, господину отцу Силвестрови Косовови [так! — прим. публикаторов] на справу зъ Селявою, владыкою Полоцкимъ, уніятомъ. А вернувшися я до монастыра Кутеенского, ознаймилемъ господину отцу ігумену повожене наше. И гды южъ до дому выбралисмося (власне то справою Бозскою), хути погамовати не могу ити до Москвы. Въ томъ часЪ прешедши отецъ намЪстникъ Сурта и мовитъ ми: «отче Афанасій, брате милый, жаль ми тебе, же мало што справивши въ послушенствЪ своемъ отъЪждзаешъ до дому; ражу тобЪ: иди на Трубецкъ до Бранска, ачъ и тамъ зъ трудностю будетъ, еднакъ за волею Бозскою, въ столици Московской будешъ». Пало ми тое на сердцу и престалемъ на радЪ. Ознаймилемъ о томъ и господину отцу ігумену Кутеенскому, который, благословячи мя, реклъ: «нехай будетъ воля Божая съ то бокю», и далъ ми въ своихъ потребахъ листъ до князя Петра Трубецкого.

А такъ пустилемся въ тую дорогу, о имени Ісусъ Христовомъ, на Пропойскъ, на Попову Гору, на Стародубъ до Трубецка. И заразъ буря повстала, же и свЪта видити не было, и не толко съ полудня до вечера, але и всю ночъ въ заметахъ кружачи и блудячи, мало — мало въ течайнЪ ДнЪпровой (снатъ, душного непріателя перешкодою) не потонули. За Пропойскомъ, на ночлегу въ селЪ, мнЪмалемъ на санехъ моихъ, же хомутъ лежитъ, а то былъ песъ: такъ мя за руку уЪлъ! А въ томъ [подразумевается: «селе» — прим. публикаторов] зъ невчасу огонь опановалъ, же маломъ одъ того живота не пострадалъ. Въ Поповой ГорЪ, конь въ ночи зшолъ зъ господы, чили тежъ хто его былъ взялъ зъ господы; а гдымъ ся о немъ рано пыталъ и до двору о томъ удатися хотЪ, теды мало насъ не позабіано. Въ Стародуби, на запусты, пяници много насъ турбовали, еднакъ одъ всего згола Ісусъ Христосъ и Пречистая Богородица безъ шкоды насъ заховала. Въ Трубецку, князь Трубецкій молодый, мянуючися быти стражникомъ, подъ великимъ каранемъ заказалъ, абымъ не йшолъ за границу до Бранска, мовячи: «што я вЪдаю подъ той часъ погрому козацкого. Што вы справуете?»? Зачимъ вернулемся вже былъ назадъ до дому, толко хотячи быти въ монастыру Човску, въ полмилЪ одъ Трубецка, тамъ Ъхалемъ. ПриЪждзаючи подъ гору, гдымъ пЪшо ишолъ оподаль предъ конемъ, молячися Господу Богу и Пречистои Богородици, натыхмЪстъ страхъ великій мене опановалъ, ажъ заволалемъ голосомъ барзо: «о Боже мой и Пречистая Богородице, змилуйся надо мною, што то дЪется!» Въ томъ здало ми ся, якъ бы послушникъ мовитъ: «на што помочи людскои потребуешъ, иди до Москвы, я съ то бокю!» Гдымъ ся злучилъ зъ послушникомъ, пыталемъ его, што до мене мовилъ? А онъ одповЪдилъ: «ничогомъ до тебе не мовилъ и, овшемъ, фрасуюся на васъ, же ся дармо волочимъ».

Взышлисмо на высокую гору до монастырка того Човска, а привитавшися зъ братіею, ознаймую, жемъ ся былъ запустилъ прейзренемъ Бозскимъ до Москвы для ялмужны, але ми неспЪшно одповЪдилъ старецъ еденъ: «не дойдешъ, господине отче, подъ той часъ трвожливый погрому козацкого, але если естъ съ то бокю (якъ мовишъ) справа Бозская, то можно дойти, иди еще до Новогородка Сиверского, до воеводы пана Петра Песечинского: добра твоя будетъ, если каже перепустити, бо теперъ тутъ стражъ всюды великая естъ». А такъ съ того монастырка приЪхалисмо на ночлегь до села названого Великая Зноба. Тамъ на господЪ, гды всЪ спали, въ полночи самой прийдетъ на мене страхъ барзо великій. Здало ми ся, якъ бы хто гонитъ зъ немалымъ гуфомъ, шукаючи мене на страчене, и мовятъ: «естъ, естъ, онъ тутъ». А гды тое троха утихло, я господара, потиху обудивши, ничого ему о томъ страху неспоминаючи, просилемъ, абы насъ тогожъ часу на дорогу Новогородскую навелъ. И гдысмы ся вже пустили на пущу, бЪдую, не вЪдаючи, гдЪ и куды Ъду, зачалемъ пЪснь спЪвати Пречистои Богородици акафистовую овую: «возбранной воеводЪ побЪдительная» и пр., «аллилуіа, аллилуіа» припЪваючи. И гды вже было преде днемъ, здремалемся. А о то знагла страхъ мя огорнулъ, и туча червоная слонечная, подъ часъ всходу солнца. Оттряснувши я сонъ отъ очей, обачилемъ млоденца въ мантіи, на конЪ нашомъ сидячого, въ тылъ до насъ смотрячого а дорогу простуючого. Вырекши тотъ млоденецъ: «я Неемій діаконъ, сполмЪшканецъ вашъ Купятицкій», зникнулъ. А гды взышло солнце, заразъ за солнцемъ обачилемъ на небЪ крестъ, и въ немъ образъ Пречистои Богородици зъ Дитяткомъ, на кшталтъ Купятицкого, променями слонечными выритый и обточоный. И гдымъ на него не мало смотрЪлъ здумЪваючися, хотЪлемъ указати тотъ чудъ Божій и послушникови моему Онисиму. Онъ, зо сну порвавшися, почалъ коня бити, а въ томъ образъ на небЪ невидимъ зосталъ, о которомъ я ему на тотъ часъ южъ не споминалъ ничого.

А приближившися до села пограничного, дивне предъ полуднемъ минули есмо стражъ воеводы Новогородского: осажчій того села, наимя Феодоръ Драгомиръ, стоялъ надъ дорогою шапку знявши; а гдымъ ся зъ нимъ привиталъ, мовилъ до мене: «што то за пани, отче, и гдЪ Ъде съ такимъ оршакомъ немалымъ»; я не вЪдаючи, што одповЪдити ему, толко реклемъ: «але, але», и одшолемъ до сани. ВыЪждзаючи мнЪ зъ села того, великая тлуща людей вышла такъ стражи, якъ и посполитого чловЪка, ажъ въ самый конецъ села того присмотруючися поЪздови. И Ъдучи намъ поблизу храму Афанасіа Св., который храмъ въ конци села того въ полю стоитъ. Перешолемъ волею Бозскою за границу до першого села вашего царского величества названого Шепелева. Люде, тамъ будучіе, приняли насъ ласкаве и дивовалися, якъ стражъ минулисмо. НевЪста една змежи посполитства рекла: «заправды, заправды, Богородица зъ ними Ъде, и што за дивъ, же стражъ минули»! И иншіе люди дивовалися въ такомъ переЪздЪ нашомъ, уважаючи судьбы Божіе. А гдысмы ся далЪй въ Москву пустили, поткалъ насъ въ дорозЪ чловЪкъ якійсь въ бЪломъ одЪнью; тотъ, мало о што насъ спытавши, реклъ: «идЪте вже и рукава спустивши (то есть безпечно), вЪдаю до царя для ялмужны Ъдете и болше того справовати будете». Потомъ приЪхалисмо въ городъ СЪвскъ 10 февраля року 1638, гдЪ перемЪшкавши въ гостинници дней три, барзо трудно для козаковъ Запорозскихъ, которыхъ тамъ въ тотъ часъ зъ погрому людского великое мнозство было. Тамъже пришолъ до насъ голова Микита Федоровичъ зъ другими розрядцами, выпытуючи насъ, для якои потребы прибылисмо. А довЪдавшися, же листовъ до вашего царского величества ни отъ кого не маемъ повЪдилъ: «не есть речь можная, же бысте дойшли столици». Реклемъ я: «ведлугъ воли Бозскои иду и образу того, которого вамъ даю на паперу друкованого». И дали намъ въ томъ вЪру; еднакъ, ничого не постановивши, одойшли. Потомъ писалемъ до воеводы, просячи его о ласку, якъ то воеводу. Онъ розгнЪвался, же не былъ воеводою, толко намЪстникомъ, розумЪючи, же дворую, выгнати насъ казалъ.

И выгнаніи будучи на Путивлскую дорогу, приЪхалисмо до села Кургановъ, гдЪ пришолъ на мене страхъ Божій и мышлене, же бымъ ся вернулъ до Москвы. Зачимъ вернулемъ ся якъ бы до монастыра подъ Бранскомъ будучого церкви Успенія Пречистои Богородици. А такъ Ъхалисмо неподалеко СЪвска города на Погребы, село боярское. Тое село переЪхавши, власне въ дубрави, южъ при заходЪ солнца, барзо великая туча мене зъ послушникомъ огорнула, ажъ послушникъ заволалъ: «што то, для Бога!» и почалъ собою трвожити. Я зась, якъ бы въ восхищенью будучи, правдиве слышалемъ ретельный голосъ таковый: «о Афанасій, иди до Царя Михаила и рци ему: звитяжай непріатели наши; бо южъ часъ пришолъ, мЪй образъ Пречистое въ крестЪ Купятицкій на хоругвяхъ военныхъ для милосердя; а въ битви той каждого чловЪка, мянуючогося православнымъ, здорово заховай». По таковомъ страху, зъ дороги зблудилисмо, и позно южъ въ ночи приблукалисмося до деревни Кривцова, пять верстъ отъ СЪвска лежачое. Тамъ до христіанина на ночлегъ упросившися, обачилемъ сына господарского, барзо хорого, и усЪдши я при немъ, реклемъ въ собЪ: «Владыко человЪколюбче, Господи Ісусе Христе Боже мой! милостивъ буди мнЪ грЪшному: яви сіа тайны, яже слышахъ и видЪхъ чувствами моими, истинствуютъ ли, или ни; не искушаю Тебе, Создателя моего, но за немощъ мою сіа Ти глаголю, аще естъ воля Твоя святая, да увЪмъ азъ, рабъ Твой, презъ сіа благодЪяніа Твоя, уврачуй, немощнаго сего чловЪка». Назавтрее рано пришолъ зъ другои избы отецъ сына хорого и мовитъ до мене: «старче великій! еслись священникъ, помолися Богу о сыну, абы былъ здоровъ». Я теды съ послушникомъ моимъ приготовавши столикъ пристойне, гдымъ одправилъ молебенъ, знаменалемъ его образомъ Пречистои Богородици, въ крестЪ изображенномъ, Купятицкимъ паперовымъ, который того року першій разъ зъ друку Кіевского выданъ. О, дивные справы Бозскіе! Власне якъ бы зо сну обужоный, вставши хорый заволалъ: «одколь то тутъ пришла надежда моя Богородица лЪчити мене». И заразъ вставши и похваливши Бога служилъ у столу намъ: люде зась притомные зъ радостю и страхомъ барзо ся тому дивовали. Отецъ его, въ глубокой старости будучи, угостивши насъ ведлугъ убозства своего и давши ялмужну святую, выпроводилъ на дорогу Бранскую, радячи, абымъ Ъхалъ до столици, што мнЪ и пало добре на сердцу.

Лечъ тамъ, заразъ по одестю оного старца, барзо великую трудность задавалъ ми послушникъ мой Онисимъ и утикать отъ мене порывался, мовячи: «вернемся до Литвы, бо тутъ згинемъ, для чого такъ нендзу терпимо и на небезпеченство болшее доброволне ся удаемо; наперся еси быти въ столици Московъской; не будешъ, не будешъ!» И болшей тыхъ противныхъ словъ (снатъ, духомъ злымъ былъ натхненый) зъ гнЪву мовилъ. Я зась молитву въ собЪ до Господа Бога и Пречистои Богородици учинивши, реклемъ до него тихо: «брате милый, бойся Бога, самъ слышалесь и видЪлъ не мало зъ нами справъ Бозскихъ, чомужъ небачне поступуешъ». И предложилемъ ему докладнЪй прейзрене Бозское надъ нами. На остатокъ реклемъ: «естъ притомная намъ Пречистая Богородица, ведлугъ обЪтници своеи, и Ангелъ проводникъ нашъ, которогомъ власне видЪлъ въ особЪ Нееміа, діакона Купятицкого, на томъ и на томъ мЪстцу». Онъ тое выслухавши, прощенія просилъ, и одъ того часу Ъхалисмо зъ собою згодне.

Въ деревни Брасови переночовавши, рано пыталисмося до монастыра Свенского, подъ Бранскомъ будучого, и пустившися въ тую дорогу дивными судбами Божіими якъ бы зблудили до села ЛЪсокъ, а потомъ до города Карачова, гдЪ и монастыръ Воскресеніа изъ мертвыхъ Ісусъ Христова. Тамъ Афанасій Феодоровичъ, ігуменъ честный, принялъ насъ вдячно и порадилъ, жебысмы дойшли до воеводы Карачовского, человЪка въ лЪтехъ поважного, наимя Петра Игнатовича, ознаймуючи о собЪ и о листъ просячи до величества твоего. Который-то воевода, мовы нашое терпливе выслухавши, реклъ: «Дивные справы Бозскіе! Я о нихъ много бадатися не хочу, але каждой справЪ Бозской простымъ сердцемъ вЪрую». И такъ далъ намъ листъ и проводника до самои столици, на имя Филона Пушкара, зъ которымъ Ъхалисмо на Болхово, на БЪлево, на Калугу и на многіе мЪста и мЪстечка тутъ до столици Московской. О тожъ, за волею Бозскою, переводомъ Пречистои Богородици и Ангела доброго въ особЪ Нееміа, діакона Купятицкого, якъ тому простымъ сердцемъ вЪрую, до вашего царского величества прибылисмо.

По одправЪ насъ зъ столици Московской въ недЪлю цвЪтную, въ ростокъ ледный, чудовне презъ рЪки на Можайскъ и на Вязму до Дорогобужя приЪхалисмо. Одтоль чудовне въ розводЪ ДнЪпромъ въ чолнку на Смоленскъ до Орши и до Могилева заЪхали, зъ Могилева возомъ року 1638 іюня 16 на Минскъ до Вилня, зъ Вилня до монастыра своего Купятицкого, ведлугъ послушаніа, прибылисмо року 1638 іюля 16.

Тамъ до Купятичъ незадолго зъ Берестя прислано, просячи на ігуменство Берестейское зъ двохъ едного: албо отца Макаріа Токаревского, албо мене, Афанасіа Филиповича. Блаженный Иларіонъ, игуменъ Купятицкій, волею ся Бозскою мяркуючи, учинилъ раду зо всею о ХристЪ братіею и, зъ совЪту общого назначилъ иншихъ на тое послушаніе, а насъ ободвохъ охоронялъ на тамъ-тотъ часъ, якъ бы въ Купятичахъ потребныхъ. Присланыхъ зась одправилъ зъ Купятича зъ листомъ таковымъ:

«Славетные а мнЪ велце ласковые панове! Ижъ до тыхъ часъ не выгодилося священникомъ (не дЪетея то, Боже не дай, зъ легкомыслности и прейзреня нашого, толко зъ трудности и бЪдъ, а найбарзе же на схилку того вЪку трудно у благочестивыхъ о люде; немаль овые слова Христовы выполняются: „жатва многа, дЪателей же мало“), еднакъ хочъ собЪ тяжко учинивши доброму жаданю милостей вашихъ выгажаемъ и съ посродку себе господина отца Климента НесвЪцкого, священноинока, зъ діакономъ Флявіаномъ, посылаемъ, маючи уфность въ БозЪ, ижъ такъ житіемъ своимъ прикладнымъ, якъ и проповЪдью слова Божого можетъ милостямъ вашимъ услужити. Господина отца Афанасіа ижъ ся послано до Каменца, буде въ всемъ зноситися зъ отцемъ НесвЪцкимъ, и если бы указала того потреба, часъ якій можетъ змЪшкать для лЪпшого спораженя и господинъ отецъ Афанасій у милостей вашихъ. Толко пилне прошу, абы милости ваши, будучи на нихъ ласкавыми, въ любви зъ ними посполу о добромъ церковномъ радили и въ всемъ зъ собою ся зносили. Притомъ оддаюся братолюбію милостей вашихъ зъ молитвами. Зъ Купятичъ, [і]юня 13, року 1640. Милостей вашихъ богомольца уставичный Иларіонъ Денисовичъ, игуменъ монастыра Купятицкого».

Ведлугъ того листу посланецъ не взялъ мянованыхъ до Берестя. Зачимъ пишетъ зъ Пинска господинъ отецъ игуменъ до мене въ тые слова:

«Честный господинъ отче Афанасій! Пришедши я до Пинска, засталемъ пана Еустафіа и отца Климентіа, а то съ тыхъ мЪръ не Ъхали до Берестя, ижъ панъ Еустафій не хочетъ отца Климентіа; толко, ведлугъ злеценя, проситъ о честь твою: приЪдь пре то честь твоя до насъ и што нужнЪйшого зъ собою озми. Будетъ ли на то воля Божая, поЪдешъ зъ ними, не будетъ ли — зостанешъ; ключи отъ книгъ и твоее избы и коморы до панамаря оддай. Прочее о молитву прошу».

За тою карточкою, гдымъ приЪхалъ до Пинска, по многихъ радахъ братіа межи собою якъ бы жартомъ рекли: «ліосы нехай кинутъ зъ отцемъ Макаріемъ, кому Ъхать до Берестя». Гды кинули, пришолъ ліосъ на мене, Афанасіа, ведлугъ воли Бозскои. Зачимъ господинъ отецъ игуменъ, зъ жалемъ высылаючи мене до Берестя, на томъ же листы пишетъ тые слова: "По написаню того листу, не хотЪлъ панъ Еустафій взять въ листЪ написанныхъ: прето, хочъ зъ тяжкою моею бЪдою, мусилемъ (надъ волю Божую трудно) половицу мене, господина отца Афанасіа оджаловавши пустити. Молю: «сопостраждЪте въ всемъ ему, да со Христомъ воцаритеся». Толко о мнЪ Афанасію писаня было. Зъ которого я, надъ все волю Бозскую уважаючи, гдымъ приЪхалъ до Берестя, пыталемся о фундаціахъ, на чимъ жити. Лечъ, не указавши мнЪ панове мЪщане на пожите ничого, принесли фундаціи и привилея на паргаменахъ въ шести штукахъ, на братство предъ унеею наданые, зъ которыхъ еденъ, фундушъ епископскій, кождому на вырозумЪне выписую въ тые слова:

«Волею Божіею и молитвами Пречистое Его Богоматере, мы, смиренный Мелетій Хребтовичъ Литаворовича Богуринскій, прототронъ, епископъ Володимерскій и Берестейскій, архимандритъ Кіевскій великои лавры монастыра Печерского. Обмовившися посполъ и изволившися зъ капитулою, крылошаны нашими въ богоспасаемомъ градЪ Берестейскомъ церкве столечности нашое соборное святого чудотворца и архіерея Николы, молиша насъ многіе благочестивые и христолюбивые панове мЪщане мЪста господарского Берестейского у великомъ князствЪ Литовскомъ, сыны послушные о ХристЪ возлюбленніи парафіи епископства нашого. За которыми молилъ насъ его милость велможный и благородный панъ Адамъ Патій, каштелянъ Берестейскій, и иншіе зацные ихъ милости панове обыватели повЪту Берестейского, сыны о ХристЪ возлюбленные и православные епископства нашого — благословитися имъ отъ нашого смиреніа достойно пріати чинъ Виленского и Лвовского благословенного братства, храму у Вилни живоначалное Тройци, а у Лвови храму Успеніа Пречистое Богородици. Къ тому тежъ просили насъ оные панове мЪщане, яко епископа и пастыра своего, же бысьмо имъ, яко парафіаномъ нашимъ, въ церкви нашой епископской соборной Святого Николы позволили дати и мЪти предЪлъ святыхъ боголюбивыхъ мученикъ князей Россійскихъ Бориса и ГлЪба во святомъ крещеніи нареченныхъ Романа и Давыда, особливымъ. У которомъ предЪлЪ позволилемъ имъ мЪти чтыри праздники, то есть: першій праздникъ Богоявленіа, другій ГлЪба и Бориса, третій — св. безсребреникъ Козмы и Даміана, четвертый — святого Юря. Въ которомъ предЪлЪ ихъ братскомъ нихто жадное переказы имъ чинити не маеть, такъ я самъ епископъ, яко и по мнЪ будучіе епископы, намЪстники, протопопы и всЪ причетники церковные вЪчными часы, заховуючи во всемъ вцале, ведлугъ стародавного звычаю, владзу и зверхность ихъ, а благословенство наше пастырское епископское — ведлугъ правъ и привилеевъ нашихъ, одъ ихъ милостей господарей королей и великихъ князей Литовскихъ, пановъ нашихъ, [даныхъ]. До которого то звышъ мененого ихъ предЪлу братского святого Бориса и ГлЪба придаемъ имъ грунты и церковища Св. Юря зо всЪми пожитками, такъ тежъ грунты св. Козмы и Даміана, то есть волокъ двЪ въ ЛебедевЪ и у мЪсти церковище, и подданые, на тотъ часъ на томъ грунтЪ осЪлые, заразъ, — въ моцу, въ владзу и въ держане ихъ подаемъ. Лечъ оны тые пожитки, на церковъ Козмодемянскую належачіе, сами доброволне отцу Пятницкому поступили, теразнЪйшому презвитеру нашому Іоанну Савичу, до живота его — а по смерти оного на тотъ предЪлъ ихъ ГлЪба и Бориса зо всЪми пожитками поступуемо вЪчными часы. Што мы, епископъ, добре усмотривши къ намъ, епископу, пастыру своему, моленіе ихъ зЪло честно и богоугодно и любезно, ихъ, пановъ мЪщанъ мЪста Берестейского, порядки духовные, церкви святой потребные, благословеніемъ Божіимъ зверхности нашое пастырское мнЪ врученой и даное власти свыше отъ Вседержителя Бога и зверхнЪйшого пастыра нашого, святЪйшого вселенского патріархи Константинополя Нового Рыма кира Іереміи, благословляемъ и въ всемъ соединяемъ, и прилучаемъ совершеннЪйшому, прежде званному братству Виленскому и Лвовскому, единочестно и единомысльно и единонравно правовЪрно жити, ведлугъ възаконеніа святого православіа благочестіа святое Іерусалимское восточное кафолическое апостолское Христовое Божое церкве матере нашое, седми соборми вселенскими утверженое, ничимъ не отлучно, со смиренномудріемъ въ любви нелицемЪрной, въ вся вЪки строити по обычаю реченного братства, о ГосподЪ всегда любовію и кротостію собирающеся; священниковъ благоугодныхъ, честныхъ, православныхъ, некорчемныхъ, отколже колвекъ се имъ потрафитъ, могли собЪ избирать; учителей же школьныхъ чадомъ своимъ и пришелцомъ убогимъ по чину школъ приймати; болницу, шпыталь убогихъ своихъ строити; церковное благолЪпіе по силЪ своей честно украшати; собране свое наданное маетности отъ когожъ колвекъ боголюбца въ влагалищи своемъ и шпыталными братскими праведно справовати и рядити маютъ ку оздобЪ и потребЪ церковной; въ напастехъ, бЪдахъ и въ недузЪхъ братіамъ своимъ сановнымъ помагати и до гробу равночестно провадити, и нищихъ, по преставленіи братіи своее, сиротами и вдовами еликомощно пещися; между же братіею своею кротостію и попеченіемъ нелицемЪрно праведно разсуждати. Аще ли же въ нЪкоей винЪ недоумЪются, по всякому слученію да вопрошаютъ о семъ истиннЪйшого разсужденія соборного епископского, и по увЪщанію правиломъ всЪмъ любовію смирятися. Аще кто отъ братій не будетъ жити зъ братствомъ въ единой мысли, но, противно мысля, творити будетъ соблазну между братіею и не престанетъ ли такового, мы, епископъ, со разсужденіемъ нашимъ, да отлучимъ отъ общаго ко цЪломудрію; тогды мы, а въ небытности насъ, соборъ нашъ капитула и зъ ихъ священникомъ да ижденутъ отъ церкве. И аще бы кто собЪ искалъ иного безчинного братства во уничиженіе сему благословенному братству, таковые да не имЪютъ ни единоя власти въ всемъ строеніи церковного братства. Ибо Господь нашъ Іисусъ Христосъ рече: „иже нЪсть со мною, на мя есть, и иже не собираетъ со мною, растачаетъ“. Сего ради отъ нашего смиреніа завЪщавается и въ Святомъ Духу повеливается, быти братству сему нераздрушно и неподвижно во вЪки, ни же отъ единого по временехъ пришлыхъ по насъ обрЪтаемыхъ епископовъ, ни же отъ князей, пановъ или священниковъ или мирскихъ, подъ запрещеніемъ и непрощеніемъ отлученіемъ нераздрушнымъ отъ святое восточное кафолицкое Божее церкви, святого православіа нашого христіанского. И аще кто явится разоряяй сіа, яко соблазнитель и разоритель и злотворецъ и діаволу другъ и врагъ Христу, да будетъ отлученъ отъ Отца и Сына и Святого Духа и проклятъ и по смерти нераздрЪшенъ, и да имЪетъ клятву триста и осмнадесятъ отецъ, иже въ Никеи и прочихъ святыхъ. Богъ же всякоя благодати да совершитъ вы, да утвердитъ, укрЪпитъ, сохраняя отъ всякого вреда противна. ТЪмъ же радуйтеся о ГосподЪ, совершайтеся, утЪшайтеся, тоже мудрствуйте, миръ имЪйте, и Богъ любве и мира да будетъ съ вами. Сего ради бысть нашего смиреніа писаніа сіа и дается паномъ мЪщаномъ Берестейскимъ, зъ печатю нашею завЪсистою епископскою, и съ подписомъ руки моее. Въ лЪто отъ созданіа миру семитысящнаго девятдесятъ осмого, а отъ воплощеніа Господа нашего Іисуса Христа тысеча пятсотъ деветдесятъ первого, мЪсеца октябра двадцатъ шестого дня. Мелетій Хребтовичъ, Божіею милостію епископъ Володимерскій и Берестейскій, архимандритъ Кіевскій власною рукою».

По смерти блаженного Мелетіа Богуринского, ПотЪй, епископомъ ставши, ствержаетъ всЪ фундуши и клятвы, на отступныхъ въ нихъ замкненые, тыми словы:

«Милостію Божіею, Ипатіе епископъ Володимерскій и Берестейскій. ВЪдомо чиню всЪмъ нынЪшнимъ и напотомъ будучимъ, кому то вЪдати належитъ. Ижъ пришедши передъ насъ еже о ХристЪ братство, ктиторы храма св. іерарха Христова Николы соборныя церкви, предЪла же св. Богоявленіа, гражане Берестейскіе, оповЪли и показали намъ фундуша церковного братства отъ святЪйшихъ патріарховъ киръ Іоакима, патріархи Великіа Антіохіа, списаный порядокъ и утверженіе привилейное киръ Іереміи, архіепископа Константинополского, Нового Рыма и вселенского патріархи, зверхнЪйшого пастыра нашего, таже и здЪшняго архіепископа, метрополиты Кіевскаго и Галицкаго и всея Россіи со всЪми епископы соборное утверженіе и постановленіе на сіе братство, и листы певные отъ небожчика продка нашего Мелетіа Хребтовича, владыки Володимерского и Берестейского» и проч., якъ ся фундушъ въ собЪ маеть.

Иншихъ фундушовъ не пишу, толко зъ кролевскихъ хочъ еденъ привилей, ствержаючій фундуши и клятвы на отступныхъ, выписую въ тые слова [В первом томе «Актов Южной и Западной России» (№ 206, стр. 243—244) напечатана эта грамота, но со списка неисправного. — прим. публикаторов]:

«Во имя Божое станься. Ку вЪчной памяти и змоцненью речи нижейописаное. Мы, Жигмонтъ Третій, Божію милостію король Полскій, великій князь Литовскій, Рускій, Прускій, Жомоитскій, Мазовецкій, Инфлянскій и кролевства Шведского найближшій дЪдичъ и пришлый король. Ознаймуемъ симъ листомъ нашимъ, кому то вЪдати будетъ належало, нынЪшнимъ и напотомъ будучимъ. Штожъ мы, господарь, щасливе пануючи надъ людомъ народовъ христіанскихъ въ панствахъ нашихъ, не толко стародавныхъ правъ, свободъ и волностій сторожомъ и оборонцею будучи, але завжды при надаваню и примноженю ихъ обывателемъ панствъ нашихъ ласкаве ставечися, и тымъ болшею хутью надо все помноженя хвалы Божое и порядковъ слушныхъ захованя зычачи, за донесенемъ намъ прозбъ одъ становъ многихъ, а на чоломбите мЪщанъ мЪста нашого Берестейского людей народу Руского, братьи церковного братства церкви заложеня св. Николы, предЪла Богоявленіа, прозываемаго ГлЪба и Бориса, зъ ласки нашое господарское, позволяемъ имъ, для свободного и спокойного уживаня всякихъ обходовъ церковныхъ и розширеня хвалы Божое набоженства ихъ, ведлугъ порядку мЪстъ нашихъ столечныхъ, Виленского церкви Святое Тройци а Лвовского церкви св. Пречистое, и волностей, одъ насъ господаря братству мЪста Виленского и Лвовского наданыхъ, такъ же ведлугъ благословенства и листу пастыра ихъ, въ БозЪ велебного Мелетіа Хребтовича Литаворовича Богуринского, епископа Володимерского и Берестейского, архимандриты Кіевскаго монастыра Печерского, который отъ нихъ и передъ нами покладаный былъ, подъ датою року тисеча пятсотъ деветдесятъ первого, мЪсяца октобра двадцать шестого дня, и съ подписомъ руки и зъ печатю привЪсистою владыки Володимерского и Берестейского. То есть: напервЪй, братство церковное, которое собЪ улюбили для справъ побожныхъ, ведлугъ застановеня своего, мають мЪти и въ всемъ ся въ немъ рядити и справовати порядкомъ и прикладомъ мЪстъ нашихъ Виленского и Лвовского вЪчными часы. И домъ ихъ братскій, въ которомъ справы свои братства церковного одправовати будутъ, отъ всякихъ платовъ и повинностей нашихъ господарскихъ и мЪстскихъ и отъ стояня въ немъ гостей всякого стану такъ при бытности нашой господарской, яко и въ небытности, вызволяемъ и волнымъ чинимъ вЪчными часы. Такъ тежъ олтаръ, въ которомъ попъ ихъ братскій служити будетъ, ведлугъ листу волности отъ владыки Берестейского, на то имъ даного, ихъ заховуемъ, и нихто имъ въ томъ переказы жадное до предЪлу ГлЪба и Бориса зъ становъ духовныхъ и свЪцкихъ чинити и входу волного церковного забороняти не маетъ. А для науки дЪтей народу христіанского всякого стану, ку оздобЪ и пожитку речи посполитое, позволяемъ имъ мЪти школу Греческого, Латинского, Полского и Руского языка, и людей ученыхъ въ тыхъ школахъ волно ховати духовного и свЪцкого стану. Братствомъ ихъ самыхъ, и церковью, олтаромъ, попами, школою и всею челядью братскою, такъ и грунтами, до братства и олтаря належачими, не маетъ нихто справовати, толко они сами, братство вышъ помененое, зоставуючи въ всемъ цЪле зверхность пастыра владыки Володимерского и Берестейского. А хтобы зъ доброе воли своее на тое имъ братство церковное што надалъ, албо тестаментомъ описалъ, и потомъ хотя хто и безъ тестаменту надастъ, албо одпишетъ такъ речи рухомые, яко и лежачіе, то на всЪ потомные часы при ономъ братствЪ ихъ церковномъ вЪчне зоставати маетъ, чого имъ никоторый врядъ таковыхъ речій отъ того братства оддаляти и одыймовати не маетъ. И на то дали есмо братству церковному Берестейскому сесь нашъ листъ, съ подписомъ руки нашое господарское и зъ нашею печатью. Писанъ у Варшавы, на сейми валномъ, лЪта Божого Нароженя тисеча пятсотъ девятдесятъ второго, мЪсяца октобра первогонадцатъ дня. Sigismundus Rex. Матей Война, писаръ».

Такіе я права маючи на паргаменахъ и видячи, же суть потребные, актиковалемъ ихъ до книгъ гродскихъ и, повыймовавши выписами, смЪлЪй волею Бозскою поступовати почалемъ. Же унея зъ Рымомъ Старымъ, не ведлугъ порядку Церкви Всходнее принятая, вЪчне проклята, доводы на тое певные маючи, явне въ церкви и на розныхъ мЪстцахъ голосилемъ. Зачимъ въ мЪсти томъ Берестейскомъ и въ всемъ повЪтЪ воеводства того въ великой тръвозЪ уніаты зоставать почали. Потомъ, бывши ми на сейми, року 1641, септембра мЪсяца, повыймовалемъ екстракта привилевъ, ствержаючихъ фундуши и клятву на отступныхъ, съ канцеляріи кролевское въ тые слова:

"Владиславъ Четвертый еtc. Ознаймуемъ симъ листомъ нашимъ, кому то вЪдати належитъ. Прошени есмо были о выдане съ книгъ канцеляріи нашое болшое великого князства Литовского екстрактомъ справы нижей выражоное, которая ся въ книгахъ святобливое памети короля его милости Жигимонта Третего, пана отца нашого, знашла тыми словы писаная: «Во имя Божое станьсе. Ку вЪчной памети и змоцненью речи нижей описаное. Мы Жигмонтъ Третій» и проч. Доконченье зась екстракту того таковое: «Мы, король, на прозбу стороны потребуючое ласкаве призволивши, тую справу, въ сесь листъ вписаную, екстрактомъ, въ року теперешнемъ 1641, мЪсяца септембра шестнадцатого дня, подъ печатью великого князства Литовского, выдати росказали есмо. Писанъ у ВаршавЪ, за справою освецоного Албрыхта Станислава Радивила, княжати на ОлыцЪ и НесвЪжу, канцлера великого князства Литовского, Пинского, Гніевского, Тухольского еtc. старосты. Албрыхтъ Станиславъ Радивилъ, канцлеръ в. к. Литовского. Янъ Довкгало Завиша, секретаръ его королевской милости корыговалъ. Моцарскій екстрактъ мЪщаномъ Берестейскимъ».

Тогожъ часу на сейми въ ВаршавЪ, волею Бозскою и молитвами Пречистое Богородици, привилей новый на братство Берестейское при церкви южъ Рождества Пречистое Богородици, презъ комисара и дворанина его королевской милости, ведлугъ дипліомы поданой, съ потверженьемъ першого права и позволенемъ набыти пляцъ на домъ братскій, съ подписомъ руки кролевское, набылемъ въ тые слова:

«Владыславъ Четвертый, зъ Божей ласки король Полскій, великій князь Литовскій, Рускій, Прускій, Жомоитскій, Мазовецкій, Инфлянтскій, Смоленскій, Черниговскій а Шведскій, Готскій, Вандальскій дЪдичный король. Ознаймуемо тымъ листомъ нашимъ, кому то вЪдати належитъ. Донесена естъ намъ презъ нЪкоторыхъ пановъ радъ и урядниковъ нашихъ дворныхъ прозба именемъ обывателей и мЪщанъ братства церковного Берестейского, небудучихъ въ унеи, абысмы имъ церковь Нароженя Пречистое Богородици въ мЪсти нашомъ Берестейскомъ (монастыръ мЪстскій), уже имъ презъ дворанина нашого въ року 1633 поданую, для лЪпшое и грунтовнЪйшое моци, особливымъ привилемъ нашимъ, такъ помененую церковь, якъ и монастыръ ствердили. Мы теды, до прозбы ихъ ласкаве ся склонивши, тымъ привилемъ нашимъ церковь Пречистое ДЪвы Богородици Маріи, зацній монастыръ мЪстскій, ведлугъ поданя дворянского, зо всЪми приналежностями, здавна приналежачими, ствержаемо и умоцняемо. При которой церкви мЪшкаючи законники реліи Грецкое, не-униты, волно въ всемъ, ведлугъ Церкви Всходнее, набоженства и церемоніи заживати маютъ вЪчными часы, якожъ и братство ихъ церковное, ведлугъ привиля его милости пана отца нашего, позволяючи имъ тое братство при помененой церкви (нимъ упривилееваный рекуперуютъ олтаръ), мЪти аппробуемо и позволяемо; при томъ школу языка Руского и Полского и шпиталъ при той же помененой церкви мЪти и пляцъ собЪ на домъ братскій на той же улици ближе мЪста набыти позволяемъ. Што все ствержаючи, для лЪпшое вЪры рукою ся нашею подписавши, печать великого князства Литовского притиснути росказали есмо. Данъ въ Варшавы, мЪсяца октобра 13 дня, року 1641, панованья нашого Полского девятого, а Шведского 10 року. Wladislaw Rex. Станиславъ Нарушевичъ, писаръ».

Того привилья заразъ на сейми панъ канцлеръ и подканцлерій гды не хотЪли запечатовати, потомъ знова року 1643 на сеймъ съ тымъ же привилемъ для запечатованя зъ мЪщаны братства Берестейского приЪхалемъ. И постерегши, же южъ незносную кривду Церковъ Восточная терпитъ одъ уніатовъ проклятыхъ и отъ всЪхъ властей Рымскихъ, бо значне волали, же южъ-южъ вЪра и церковъ православная въ панствЪ короля Полского помножатися не маетъ (о чомъ яснЪй въ «Новинахъ» описано естъ), теды прейзренемъ то Бозскимъ супликовалемъ въ ВаршавЪ публице) въ сенатЪ презъ образъ Пречистое Богородици, въ крестЪ изображенный Купятицкій, зъ гисторіею видЪня того образу на небЪ въ граници Московской, до короля его милости Полского, зъ написомъ такимъ:

«Для того, наяснЪйшій кролю Полскій, панъ мой милостивый, тотъ чудъ Божій маестатови вашому прекладается, абы унея проклятая была згублена на вЪки: абовЪмъ есть барзо, барзо проклята правомъ то слушнымъ доводне ся покажетъ. О, бида, бида тымъ, которіи суть прокляты отъ отца духовного, власне собЪ належного. ХотЪй же, ваша кролевская милость, ласкаве въ то вейзрити, для врожоное вашое доброти и присяги вашое кролевское милости, абы вЪра правдивая Грецкая грунтовне была успокоена, а унея проклятая вынищена и внивечъ обернена; бо если унею проклятую выкорените, а всходнюю правдивую церковъ [на поле в сноске: „вЪру“ — прим. публикаторов] успокоите, то щастливые лЪта ваши поживете. А если не успокоите вЪры правдивое Грецкое и не знесете унеи проклятои, то дознаете запевне гнЪву Божого. Южъ бо вЪмъ ваги несправедливости до самого центрумъ припали; вже злость людская и пыха ажъ назбытъ се вынесла; силы зась въ людехъ правовЪрныхъ зъутлЪли и барзо знемощнЪли. Въ таковыхъ теды часехъ помочъ Бозская наступуетъ, якъ видите; той образъ, въ крестЪ изображенный, Пречистое Богородици трубою естъ и знакомъ, упережаючимъ страшный судъ Божій, который правдиве прійти маетъ, ведлугъ еуангеліи святои: благословенныхъ вылучивши, пошлетъ до царства небесного, а проклятыхъ втрутитъ (ахъ, бЪдажъ!) до пекла на вЪчные муки. ВЪдаю, же нЪкоторый будетъ сопротивляючійся таковой пересторозЪ и невЪрнЪйшій надъ Фараона закаменЪлого. Сподиваюся тежъ, же будетъ и Авраамъ, вЪрный Богу, Сотворителю своему, который тому увЪритъ. Въ воли то человЪчей естъ. Обирай же собЪ, што хочъ, поки часъ маешъ: отъ, ти части обЪ зъ вЪры, вЪра тобЪ».

По таковомъ поступку моемъ на сейми у короля его милости Полского, гды мя отцеве старшіи обвинили, розумЪючи, жемъ то самъ презъ себе учинилъ, а не зъ воли Бозскои, до сконченья сейму въ вязаню держали мя. Потомъ розъЪждзаючися, зъ Варшавы до Кіева мя прислали. Въ Кіеви, презъ килканадцатъ недЪль гдымъ былъ, въ тотъ часъ на гисторію вышъ-описаную и на поступокъ предъ кролемъ паномъ Латинскимъ языкомъ вырозумЪне таковое выдано:

"Ex historia, in civitate metropoli Moschoviæ descripta per Athanasium Philipovicz, moderno tempore ihumenum Brestensem, monachum Ord. S. Basilii, data Michaeli Duci Moschovitico, anno 1638,

summa talis:

1. Manifestando aflictionem fidei Græcæ et ecclesiæ Orthodoxæ sub rege Poloniae, tanquam propter elemosinam pro ædificanda ecclesia, ad Orthodoxum Ducem Moschoviticum ex Lituania a monasterio Cupiaticiensi Athanasius, cum alio monacho, sine literis (non sine Divino instinctu), advenit.

2. In regno Poloniæ in monasterio Cupiaticiensi, ubi et ecclesia dedicata sanctissimæ Virgini Deiparæ, cum imagine eius miraculosa, in cruce expressa antiquitus invenitur, quasi vox audiebatur Ducem Moschoviensem ecclesiam ibi novam ædificaturum.

3. Imago Deiparæ in cruce ad similitudinem Cupiaticiensis, in cælo illico post ortum solis visa, ut Dux Moschoviticus in vexillis militaribus suorum militum similem gerendo cum iis contra quemlibet hostium suorum egrederetur.

4. In eo prælio quemlibet hominem, qui se orthodoxum profiteretur, idem quasi Dux Moschoviticus ut salvum conservaret.

Totius huius historiæ, quamquam circumstantiæ peregrinationis variæ sunt, summa tamen rei talis est, ut hic demonstratur.

Initium huius historiæ tale est:

Notum tibi, serenissime ac invictissime Michael, princeps Moschoviæ, domine orthodoxe, quod Deus omnipotens summus, rector et gubernator universi, «in manu enim eius (ut Sapiens dicit) et nos et sermones nostri et omnis sapientia et operum scientia et disciplina» etc. etc. usque ad finem.

Allegorice ex historia non nulli intelligunt; loco ducis — Christum aut Michæle Archangelum, loco ecclesiæ — populum orthodoxum, loco in cruce imaginis Deiparæ — tubam terribilis, iuditii cum misericordia significari, nam et postea, quod factum est, maxime miraculo sum est.

Transactis quinquis annis post redditam Duci Moschovitico hanc historiam, quam ibidem anno 1638 martii in metricis conscripserunt, idem Athanasius Philipowicz, anno 1643 martii decimo, feria sexta, e meridie, tertia hora, in comitiis generalibus Varsaviæ perspecta nimia persecutione fidei Græcæ, nam idem Athanasius, tunc explorabat privilegium pro ecclesia orthodoxa Brestensi, sed consignare illud, ad oblationem triginta talerorum nolebant. Dicebant enim sibi quasi cancellarius Radzivil et vicecancellarius Trizna, sub anathemate a Papa Romano, prohibitum esse ne ullo modo fides Græca cresceret. Eo autem tempore, ut supra, dictus Athanasius (spiritu certe bono), tanquam supplicando et iustitiam desiderando per imaginem in cruce Beatissimæ Virginis Deiparæ, in septem voluminibus, linteis sigillatim pulchre depictam, simul etiam cum historia Moschovitica, quæ erat cuilibet imagini appensa, in arce publice senatum, ante conspectum regis agressus causaque iudiciali coram rege dirupta, tradidit imaginem unam, marginibus deauratis pulcherrime ornatam et holoserico obvolutam, regi Poloniæ Vladislao quarto, senatoribusque sigillatim non nullis, iuxta exigentiam titulorum ipsorum, et legatis etiam in comitiis eadem hora per diaconum suum optimum obedientem, nomine Leontium, cum inscriptione tali:

Id circo, serennissime rex, domine noster clementissime, hoc miraculum divinum magestati vestræ regali proponitur, ut unio maledicta deleatur, et enim est maxime ac maxime maledicta iure id convenienti evidenter demonstratur. O væ, væ, væ huic, qui devinctus est anathemate a patre spirituali, legitime sibi illato. Velit, vestra regalis magestas, id intendere, pro innata tua bonitate et iuramento regali vestro, ut religio Græca radicitus quietat reddatur, unio autem maledicta eradicetur, si hanc everteritis et orthodoxam fidem pacaveritis, feliciter vestros traducetis annos. Si autem non pacaveritis fidem veram Græcam et non eradicaveritis unionem maledictam, experiemini iram Dei. Jam et enim trutinæ iniustitiæ usquam ipsum centrum tetigerunt, iam malitia humana modum maxime excessit, vives autem in hominibus orthodoxis deficiunt et maxime debilitantur. Talibus itaque temporibus Divina potentia advenit; ut videtis, haec imago in cruce Beatissimæ Virginis tuba est et signum præoccupans terribile iudicium Dei, quod vere advenire debet iuxta evangelium sanctum: beatos electos mittet ad Regnum Cælorum, maledictos autem protrudet (ah, miserabile) ad inferos in sæcula sæculorum. Novi contrarium fore huic cantellæ quempiam Faraonem duriorem lapide, futurum etiam et Abrahaamum fidelem Deo qui crediderit. In libero hoc positum est arbitrio hominis. Elige tibi quod placet do nec tempus habes.

Въ Кіеви, подъ часъ того Латинского шкрипту и вырозумЪнья, барзо мене, Афанасіа, турбовано, и въ консисторіи справоваться казано. Лечъ, не нашедши въ мнЪ вины, одослали до его милости отца метрополиты, якъ и въ «Новинахъ» нижей, описуется. Его милость отецъ метрополитъ, видячи невинность мою (бо ани отъ короля пана, ани одъ Речи Посполитое институючихъ на мене не было), а до того маючи прозбу одъ братства всего Берестейского, посылаетъ мя знову, за листомъ своимъ, до Берестя. Которого листу я тамъ, для забЪженя въ потомные часы невинности въ той справЪ, его милости отца нашего метрополиты православного, до книгъ актиковавши, выписомъ взялъ въ тые слова:

«Выписъ съ книгъ староства Берестейского. ЛЪта отъ Нароженя Сына Божого тисеча шестсотъ сорокъ четвертого, мЪсяца августа четвертого дня. На врадЪ гродскомъ, въ замку его королевскои милости Берестейскомъ, передо мною Миколаемъ Табенскимъ, писаромъ земскимъ в подстаростимъ Берестейскимъ, постановившися очевисто велебный въ БозЪ его милость отецъ Афанасій Филиповичъ, игуменъ монастыра св. Симеона Берестейского, покладалъ и, ку актикованю до книгъ врадовыхъ гродскихъ Берестейскихъ, подалъ листъ вже отвористый въ БозЪ превелебного его милости отца Петра Могилы, архіепископа, метрополиты Кіевского, Галицкого и всея Россіи, ексархи святого апостолского фрону Константинополского и Печерского архимандриты, до братства Берестейского церкви святое восточное Рожественское въ справи и речи, нижей въ томъ листи выражоной. О который [подразумевается „лист“ — прим.публикаторов] жадалъ помененый отецъ игуменъ, абы принятъ и до книгъ гродскихъ Берестейскихъ уписанъ былъ. Въ чомъ я, подстаростій, видечи быть речъ слушную, тотъ листъ принявши велЪлемъ до книхъ гродскихъ Берестейскихъ уписати. И уписуючи въ книги писмомъ Рускимъ, въ слово до слова, такъ ся въ собЪ маетъ: „Петръ Могила, милостію Божіею архіепископъ, метрополитъ Кіевскій, Галицкій и всея Россіи, ексархъ святого апостолского фрону Константинополского, архимандритъ монастыра Печерского Кіевского. Благороднымъ, благочестивымъ и христолюбивымъ ихъ милостямъ панамъ братіамъ братства крестоносного церкви святое восточное и нашего смиреніа въ святомъ ДусЪ наймилшимъ сыномъ ласка, покой и милосердіе отъ Христа Спасителя и наше архіерейское благословеніе отъ столици метрополіи Кіевское препосилаемъ. Поважаючи милостей вашихъ листовную причину за отцемъ Афанасіемъ, благословилемъ ему на тое жъ послушаніе игуменства Берестейского Ъхати, за належнымъ наказаніемъ духовнымъ за выступокъ оного таковый, который всей Церкви Россійской нанеслъ былъ великого жалю и трудности. РозумЪемъ теды, же, по томъ исправленіи нашомъ, осторожнЪй собЪ будетъ поступовати въ справахъ церковныхъ, а звлаща предъ кролемъ его милостью паномъ нашимъ милостивымъ и всЪмъ пресвЪтломъ его сенатЪ въ послушаніи зась своемъ, поневажъ по тые часы угожалъ милости вашой, такъ и на пришлые часы тщаніа приложитъ, абы повинности своей духовной и потребамъ милости вашой моглъ добре выгодити. Затымъ, самого себе и молитвы мои архіерейскіе милостямъ вашимъ пилно вручаемъ. Зъ монастыра Печерского Кіевского, дня 20 іюня, року 1643“. У того листу при печати подписъ руки тыми словы: „милостей вашихъ зичливый въ Святомъ Духу отецъ, пастыръ и богомолца Петръ Могила, архіепископъ, метрополитъ Кіевскій, рукою власною“. Который же тотъ листъ, за поданемъ до книгъ особы верхуменованое, естъ до книгъ гродскихъ Берестейскихъ уписанъ, съ которыхъ и сесь выписъ, подъ печатю врадовою и съ подписомъ руки писарское, его милости отцу Афанасію, игумену монастыра св. Симеона естъ выданъ. Писанъ у Берестю».

За тымъ листомъ метрополитанскимъ, а найбарзЪй за волею Бозскою, мЪшкалемъ въ Берестью въ покою часъ немалый. Въ томъ оддано ми листъ от пана Зычевского, слуги и юристы его милости пана Казановского, зъ Варшавы, о запечатованю привилея въ тые слова:

«Велебный въ БозЪ, милостивый отче игумене Берестейскій, мой велце милостивый отче и давный добродЪю! Любо то ваша милость въ ВаршавЪ, зъ одважного вашей милости моего милостивого отца progressu, для imminentia, которое ecclesia Christi по всЪ дни свои терпЪла pericula и цЪлости religionis sequestrovano было, concludovalem я, еднакъ, жесь то ваша милость zelo religionis navis ecclesiæ Christi на такъ великомъ оцеани periculo tum dolore oppressione quotidiana ad extremum afflatu Spiritus Sancti ductus divino cum dispendio vitae in conspectu Domini et Reipublicæ processit. Въ томъ теды рази тотъ conamen вашей милости оддано стараню моему и праци. И любо durum erat contra stimulum calcurare, faxit еднакъ Deus, же ведлугъ intentiej вашей милости справилемъ, и тотъ привилей запечатованый маю. А якъ паномъ братіамъ вашей милости обЪцалемъ дати знати, даю зъ умыслу, нанявши козака, и пишу до нихъ особливе. Рачъ ваша милость, ex officio suo, абы якъ найпрудшей высилали, бо res cum persones illustribus agitur, и на прудкомъ коню потреба, и сама моя рада естъ, бо гды южъ до Кракова отъЪде, трудно будетъ и што выречи, оныхъ serio упоминати, абы прудко присилали. Тому козакови мусилемъ за дорогу 15 золотыхъ, ad rationem десять, а ваша милость маете му дати тамъ пять, а притомъ абысь его ваша милость humanissime (ut solet) приняти рачилъ, и ему и коневи, нимъ его ваша милость одправишъ, не жалуючи стравы. Ширей выписалемъ до пановъ братій вашей милостй. Ваша милость зъ того листу вырозумЪти будешъ рачилъ. А я тежъ особливои за послуги мои хути ихъ милостей выгледаю. А вашу милость, моего милостивого отца, котораго я а minorennitate additum ку собЪ зналемъ, прошу, абысь мя въ молитвахъ своихъ святыхъ не препоминалъ при офери святой, iterato о oremus прошу. А затымъ всЪмъ ихъ милостямъ отцемъ чоломъ, бъючи, вашей милости, моему милостивому отцу, якъ найпилней съ послугами моими оддаюся. Зъ Варшавы 3 мая 1644. Вашей милости моего милостивого отца и добродЪя зычливый слуга Вавринецъ Зычевскій».

Заразъ по томъ листи, великіе утиски и кривды отъ иновЪрныхъ и одъ уніатовъ проклятыхъ мЪлемъ (о чомъ естъ нижей въ «Новинахъ»), ижъ взновилася першая церковная справа. Въ тотъ часъ взято мя до вязеня одъ короля пана (якъ бы о Дмитровича, царевича Московского) до Варшавы, и былемъ въ оковахъ презъ рокъ и болшъ. Тамъ же я, зъ везеня указавши невинность мою взглядомъ царевича Московского, объясняю о собЪ нендзномъ, же естемъ слугою Бозскимъ и въ якой справЪ одъ давного часу волею Бозскою услугую, и власне подъ часъ сейму року 1645, гды кроль панъ зъ другою южъ малжонкою женитися мЪлъ, выписалъ «Новины» православнымъ.