ЭСБЕ/Давид, Жак Луи

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Давид (Жак Луи David) — исторический живописец, знаменитый преобразователь французской живописи конца XVIII столетия, имевший значительное влияние на направление искусства даже других стран (1748—1825). Еще в отрочестве он обнаружил выдающиеся художественные способности; но, поступив в ученики к Вьену, сначала шел довольно тихо на пути своего развития и только после троекратной неудачи на соисканиях большой награды получил ее в 1774 г. за картину «Эрасискрат открывает причину болезни Антиоха». В следующем за тем году отправился на счет правительства в Италию вместе с Вьеном, назначенным в это время в директоры франц. акд. в Риме. Проведя здесь пять лет, занимался преимущественно изучением антиков, писал этюды, исполнил лишь немного картин, из которых одна, «Св. Рох молит Богоматерь о прекращении чумы», доставила ему некоторую известность. По возвращении своем в Париж в 1780 г. выставил здесь картину «Велизарий» (находится в Лильском музее, гравировано Морелем) и получил за нее звание сопричисленного к Королевской академии живописи, а через три года был принят в действительные члены этой акд. за новое свое произведение: «Андромаха оплакивает смерть Гектора». Эти работы настолько повысили репутацию художника, что король заказал ему картину, предоставив ему и выбор сюжета. Д. отправился в Рим и, написав там «Клятву Горациев», привез ее в Париж, где она возбудила всеобщее удивление. Погружаясь все более и более в историю древних греков и римлян, он исполнил после того картины «Смерть Сократа» (гравир. Массаром-отцом), «Ликторы приносят к Бруту трупы его сыновей», «Любовь Париса и Елены» гравированная Видалем) и некоторые др. Отступление от его тем, обычных до этого времени, составляет «Прибытие Людовика XVI в заседание парламента 14 февраля» — картина, принесенная им в 1790 г. в дар Национальному собранию, которое после того заказало Д. изобразить «Клятву Jeu de Paume», оставшуюся, однако, только в эффектно сочиненном эскизе (гравир. Жозе). Разгоревшийся пожар революции затянул пылкого художника в свой бурный круговорот: он выступил в роли политического деятеля, попал в 1793 г. в конвент, в качестве его члена участвовал в осуждении короля на казнь, сочинял и предлагал проекты великих национальных празднеств и управлял их декоративною частью и т. п. В это время из-под его кисти вышли воспроизведения двух кровавых современных сцен — убийства М. Пеллетье и Марата. Падение Робеспьера повлекло за собою арест его друга, Д., и только слава последнего как художника спасла ему голову. По выходе из тюрьмы он снова отдался всецело живописи и написал в 1795—99 г. одну из лучших своих картин, «Похищение сабинянок», публичная выставка которой доставила ему 65627 фр. Когда верховная власть над Францией перешла в руки Наполеона, Д. сделался его привилегированным живописцем; но, увековечивая на полотне славные события Консульства и Империи («Переход Бонапарта чрез С.-Бернард», «Коронация Наполеона», «Раздача орлов» и т. п.), он не переставал интересоваться древней историей и написал, между прочим, «Леонида в Фермопилах» — картину, оконченную в 1814 г. и проданную в 1819 г. вместе с «Похищением сабинянок» за 100000 фр. (обе находятся в Луврск. музее). Несмотря на благорасположение к нему императора и на получаемые от него милости, Д. оставался в душе республиканцем. По возвращении Бурбонов он как бывший член конвента и «цареубийца» подвергся изгнанию из Франции, был вычеркнут из списков Акд. худож. и Почетного легиона и поселился в Брюсселе, где продолжал руководить образованием молодых художников и писать картины. Из произведений, относящихся к этой последней поре его деятельности, наиболее достойны внимания: «Амур, покидающий Психею», «Марс, обезоруживаемый Венерою, Амуром и Грациями» и т. д. Суждение художественных критиков о Д. весьма различно, но никто не отрицал его огромного исторического значения. С Д. началось решительное перерождение изжеманившегося перед тем франц. искусства. Он первый снова обратился к изучению антиков, стал заботиться о соблюдении чистоты стиля и здравого воззрения на природу. Это направление он проводил в своих произведениях с убеждением и энергией. Однако он, в сущности, усвоил себе только внешние черты памятников греч. искусства. Отсюда — окоченелость и мертвенность его картин. Вместо действительного чувства мы находим у него театральную деланность, вместо страсти — притворный, нередко преувеличенный пафос, не столько вдохновение, сколько холодный расчет ума. Кроме того, он вообще не богат изобретательностью: его композиция отличается разбросанностью; его фигуры принимают утрированные позы; колорит у него чересчур однообразный, порою желтоватый, холодный и лишенный тонких нюансов. Но рисунок старательно выработан, формы благородны, изящны, и особенно в женских фигурах. В портретах он несравненно проще и привлекательнее, чем в картинах, и большинство его недостатков стушевывается перед подражанием природе, не отуманенным предвзятыми принципами. Как на лучшие его работы в этом роде, можно указать на портреты Жубера и Леруа, г-жи де-Сорси, маркизы де-Оливьер, отца Фидельера, Пекуля (нах. в Лувре), Буасси-д'Англа, г-жи Рекамье (в Лувре), ген. Жерара и особенно папы Пия VII (в Лувре). Но главная заслуга Д. состоит в основании целой школы, в которой его ученикам предоставлялась возможность развивать свои способности сообразно их натуре, без всяких стеснений, и после строгого изучения антиков бросить рабское подражание им и идти не по стопам своего учителя, а самостоятельным путем к совершенству. Из этой школы вышли Гро, Гране, Друе, Жироде, Жерар, Изабе, бельгиец Навез, Л. Робер, Энгр и мн. др., менее значительные художники. Ср. F. L. David, «Le peintre Louis David (1748—1825), souvenirs et documents inédits» (П., 1880), Delécluze, «L. David, son école et son temps» (П., 1855); T. Thorc, «Les peintres du XIX siècle, L. David» (Брюссель, 1843); M. A. Th. (Адольф Тьер), «David, souvenirs historiques»; E. Chesneau, «Le mouvement moderne en peinture, L. David».

А. С—в.