Погребение и траур — Сведения о погребальных обрядах в библейском периоде весьма скудны. После наступления смерти покойнику закрывали глаза (Быт., 46, 4). Хоронили в том облачении, какое носили при жизни: короля — с диадемой, пророка — в плаще, а воина — при оружии (I Сам., 28, 14; Иез., 32, 27). При раскопках Гезера в одной древней могиле найдено острие копья. Очень часто в могилах находят скарабея (амулеты в форме жука), но весьма редко драгоценные украшения. Эти последние клались лишь в могилы знатных лиц и царей. Так, Флавий рассказывает об ограблении Иоанном Гирканом могилы царя Давида на 3000 талантов серебра. Он же повествует о похищении оттуда же Иродом множества золотых украшений (Древн., XIII, 8, 4; ХV, 3, 4; ΧVΙ, 7, 1). В могилы знатных лиц клали сжигавшиеся тут же ароматные растения (II Хр., 16, 14; 21, 19; Иер., 84, 5; Иуд. война, I, 33, 9). Бальзамирование (см.) (Быт., 50, 2, 26) и упоминаемое при П. Иосифа положение во гроб (ib.), как видно, представляют египетские обычаи, совершенно чуждые евреям библейского периода (II Цар., 13, 21). Выносилось тело обыкновенно на носилках (II Сам., 3, 31). — У евреев во все времена покойников хоронили (Быт., 23, 19; 25, 9; I Сам., 25, 1), а не сжигали (см. Кремация). Раскопки в Гезере доказали вероятность сжигания трупов только во времена доханаанские, у евреев же оно применялось лишь в качестве позорного наказания (Иош., 7, 25; Лев., 20, 14; 21, 9; Ам., 2, 1), так как не быть похороненным считалось величайшим несчастьем (I Цар., 14, 11; 16, 4; Иер., 16, 4 и др.). Поэтому каждый считал долгом предать земле найденный в поле труп (II Сам., 21, 14; Иез., 39, 14). Даже казненного преступника следовало похоронить (Второз., 21, 23). В тесной связи с этими взглядами стоит завет засыпать землей всякую пролитую кровь (Быт., 37, 26; Лев., 17, 13), так как в крови душа, и непокрытая кровь вопиет о мести (Иез., 24, 8; Исаия, 26, 21). Как и на всем Востоке, существовало убеждение, что душа, сохраняющая с телом связь и после смерти, блуждает, не находя покоя, если тело не похоронено. Она должна «тесниться и прятаться по углам» загробного мира (см. Танхума, Лев., 3). В раннее время хоронили в естественных пещерах, причем клали на землю с приподнятыми коленами. Тела же знатных лиц в одиночных могилах клались распростертыми на скамьях или на земле в особых покоях из необтесанных камней. Очень часто под порогами домов и храмов, при раскопках Гезера, Таанаха и Мегиддо, находят большие горшки с останками «построечных» жертв. Если естественная пещера оказывалась недостаточной, то ее расширяли или устраивали новую. И, вероятно, уже только во время израильских царей перешли к обычаю высекать в скалах правильные одиночные могилы или фамильные склепы. В распростертом состоянии хоронили покойников сперва только в могильных склепах, но потом это стало общим обычаем. В могилах, вместе с покойником, ставилась глиняная посуда, например: лампы, горшки, миски и т. п. Нередко найденные сосуды заключают остатки пищи, костей и др. Представлением о том, что общность рода существует и после смерти, объясняется важное значение, которое придавали общей родовой могиле, фамильному склепу. Первоначально склеп устраивался возле дома, а иудейские цари, жившие возле храма, имели свои усыпальницы около храма (Иез., 43, 7), а затем в саду Уззы (II Цар., 21, 18). Для бедных и чужестранцев, а также для преступников, имелись общие могилы (Иер., 26, 23; Ис., 53, 9). Не быть похороненным в местах П. своих отцов считалось проклятием (I Цар., 13, 22). Это и было, согласно Хронике, уделом нечестивых царей Иорама, Иоаша и Ахаза. Хоронили обыкновенно в день смерти. Похороны сопровождались оплакиванием. Кроме женщин, дома в оплакивании принимали участие профессиональные плакальщики и плакальщицы (Иер., 9, 16; Ам., 5, 16; по II Хр., 35, 25 — «певцы и певицы»). Оплакивание сопровождалось выкрикиваниями: «увы, мой брат» или «государь» и т. д. (см. Надгробное слово). — Соблюдение траура составляет очень древний обычай. Иосиф скорбел по отцу в течение семи дней (Быт., 50, 10), по Моисею и Аарону скорбели 30 дней (Чис., 20, 29; Второз., 36, 8; ср. ib., 21, 13). В знак печали разрывали одежду (II Сам., 3, 31 и др.). У древних арабов в знак траура совершенно разоблачались и ходили нагими (Wellhausen, Skizzen, III, 107, 159), и у евреев, вероятно, разрывание одежды первоначально означало, что глубокая печаль не дает снять спокойно с себя платье. Облачались, кроме того, в траурный плащ — мешок (שק = вретище, Ис., 15, 3, и др.; см. Одежда), садились в прах и посыпали головы пеплом (Иов., 2, 8; Иош., 7, 6); били себя в перси и бедра (Иер., 31, 18), снимали обувь, покрывали голову. Были в ходу также разного рода изуродования тела: выстригали плеши или вырывали волосы (Ам., 8, 10; Иер., 16, 6 и др.) и делали надрезы на теле (Иер., 48, 37 и др.). Все эти изувечения, как принадлежащие языческим культам Баала (I Цар., 18, 28), филистимлян (Иер., 47, 5), моабитов (ib., 48, 37), вавилонян и арамейцев, были евреям, как народу «священному» во всех случаях жизни, Торой запрещены (Лев., 19, 27—28; 21, 5; Второз., 14, 1). Часто после смерти близких постились (I Сам., 31, 13; II Сам., 3, 35), причем с заходом солнца устраивали «пир печали» (לחם אונים = тризна, поминки; П. Сам., 3, 35; Гош., 9, 4; Иез., 24, 17). Бокал вина, который подносили при этом скорбящему, назывался — чаша утешения, כוס תנחומים, Иер., 16, 7. В этих поминках исследователи усматривают остаток существовавших некогда, по их мнению, и у евреев жертвоприношений духам умерших. Но, с одной стороны, через еврейское законодательство красной нитью проходит принцип, согласно которому все, принадлежащее к языческому культу, оскверняет. С другой — по закону, дом, где произошла смерть, нечист в течение 7 дней; участие в «пиру печали» оскверняет; ничего из такого пира не должно попасть на алтарь (Гош., 9, 4), каждый, при выделении святой десятины, должен сказать, что «он не ел из нее в (дни) печали и не давал мертвому» (Второз., 26, 14). [Из Притчей Соломона (31, 6—7) видно, что обычай чаши утешения существовал у евреев для горемычных и опечаленных вообще, не только для родных покойников. — Ред.] О близких, после смерти которых обязателен траур, см. Лев. 21, 2, хотя там речь о священниках; у Иеремии (16, 7) упоминаются отец и мать, а о Давиде говорится, что после смерти сына он не хотел ни плакать, ни поститься (II Сам., 12, 23). — Ср.: Fr. Schwally, Das Leben nach dem Tode etc., 1892; Perles, Die Leichenverbrennung etc., Monatsschr., ХVII, 76—81; A. Jeremias, Hölle und Paradies bei den Babyloniern (Alt. Orient, 1903).
В побиблейскую эпоху. Обычаи, о которых повествует нам Библия, сохранились почти целиком и в талмудическое время, причем обширная литература этого периода дает еще более подробное описание их. Впрочем, в течение этого времени возникло и много новых установлений и обычаев. — В час смерти произносились псалмы и молитвы, но, вместе с тем, избегали всякого упоминания о смерти, дабы не произвести тяжелого впечатления на больного (М. Кат., 26б). Покойному закрывали глаза, рот и вообще все лицевые отверстия для того, чтобы воздух не проникал внутрь (М. Шаб., XXIII, 5, Семах., 1, 4). Чтобы задержать быстрое наступление разложения трупа, в жарком климате на живот клались охлаждающие металлические сосуды. Покойника клали на песок или соль, чтобы он не касался непосредственно земли (Сем. 1, 3); у изголовья ставилась лампада (נר — свеча) — символ человеческой души (Притчи, 20, 27; Танх., Эмор, 17). Строго воспрещалось подвергать тело даже казненных преступников оскорблениям, в особенности же тело женщин (М. Санг., VII, 3; Семах., IX, 1). Тело обмывается и натирается маслом и ароматными веществами, к которым принадлежат мирра и алоэ (М. Шаб., XXIII, 5). Бальзамирование практиковалось, вероятно, только у очень знатных людей. Труп р. Элиезера бен р. Симон, который, ввиду ссоры с другими учеными, должен был опасаться недостойных похорон, тайно сохранялся женой умершего, согласно завещанию его, в течение 22-х лет в верхнем помещении дома (Б. Мец., 84б). Хия бен-Аббагу сохранял череп царя Иегокима завернутым в шелк (Сан., 82а, 104а). — Обряды над трупом совершались близкими людьми. Волосы обрезались, а накладные волосы, парики, снимались и не должны были быть более употребляемы, как вообще все, бывшее на покойнике (Сем., 8; Арах., 7б). Тело облачалось в саван (תכריכין, Санг., 48б, или סדין, в Новом Завете — σίνδον), на руки и ноги накладывались повязки, κειρίαι, а на голову — повойник, συνδάριον (Иоан., XI, 14). Бедных в Вавилонии хоронили в грубой холстине (М. Кат., 27а). Быть похороненным нагим считалось позором, однако в каменных саркофагах хоронили иногда и совершенно нагих (Шаб., 14а; Toc. Огол., II, 3; Назир, 51а). Обыкновенно вместе с покойником клали разные принадлежавшие ему при жизни вещи, как, например, гребни и т. п. В этом отношении все зависело от воли покойного. Обыкновенно хоронили распростертым на спине, лицом кверху, а не, как у других народов, в согнутом положении, с лицом между коленами (Наз., 65а). На носилках богатые лежали с открытым лицом, а нищие с закрытым, дабы скрыть их почернелые от голода лица (М. Кат., 27а). Хоронили первое время без гробов, а затем большей частью в гробах (ארנות), обыкновенно изготовлявшихся из подверженного гниению материала, вроде кедрового дерева. Этим объясняется то странное на первый взгляд явление, что до сих пор у евреев не найдено ни одного гроба. Маймонид (Гил. Эбел, VI, 4) считает, что гроб непременно должен быть деревянным. Как видно, однако, из Toc. Огол. II, 3, гробы делались также из камня и глины. Они делались одинаковой ширины по всей своей длине, иногда же суживались по направлению к изголовью или ногам. Обыкновенно в них делались дыры, чтобы, вследствие соприкосновения с землей, ускорить разложение (Иер., Кил., IX, 4). Нахманид считает это обязательным (Бет-Иосиф к Туру Иоре-Деа, 362). В Иерусалиме обыкновенно покойника выносили на носилках на Масличную гору, где гроб изготовлялся из нецементированной каменной плиты со стенками и покрытым землей верхом, но без дна. — На гроб или носилки иногда клались эмблемы, изображавшие деятельность покойного. Так, на гроб ученого клался свиток Торы; впоследствии свиток стали носить впереди гроба (Б. Кам., 17а), клали на гроб также ком палестинской земли (Иер. Кил., IX, 32 в.) и т. д. — У евреев тело всегда предавалось П., и идея сожжения покойников, как указано выше, встречала сопротивление (М. Аб. Зapa, 1, 3; ср. Тацит, Hist, 5, 5, 4). Свою приверженность к П., в отличие от окружающих народов, сжигавших трупы, евреи передали в наследство христианству, которое в этом, кроме того, видело опору для идеи воскресения и находило в этом обычае, по свидетельству императора Юлиана (Epist., 4, 9), могучее средство пропаганды. В еврейских же представлениях не хоронить тело в земле являлось позором для покойника, для которого П. в земле палестинской, вместе с тем, было связано с облегчением наказаний за грехи (Санг., 46б; Танх., ויחי, 3). Это последнее воззрение вызвало обычай перевозить покойников в Палестину (ib.). — Приблизительно через год после П., когда мягкие части тела уже окончательно сгнили, гроб в стене скалы открывался, оттуда вынимались кости (לקוט עצמות, М. Санг., VI, 6), натирались вином и маслом (М. Кат., 8а; Семах., XII; Наз., 52а). Кости мужчин, по закону, должны быть собраны мужчинами, а женщин — женщинами (Сем., XII). Дети не должны, из чувства почтения, сами собирать кости своих родителей (ib.). Кости от двух человек не должны быть помещены вместе в одном гробу-оссуарии (גלוסקמא). Последний, отличавшийся от обыкновенного гроба своими малыми размерами, изготовлялся из кедрового дерева либо из глины или мягкого камня. Перед новым преданием земле оссуария совершался частичный похоронный ритуал (Пес., 92а). — Освобожденные рабы находили свое место упокоения в склепах своих господ, наравне с остальными членами семьи (Schürer., 3, 11). Евреев и язычников, нужно думать, иногда хоронили вместе (Гит., 61а и др.; см. Шик, דת ודין, 1904). Все, что, по господствовавшим представлениям, относилось к чести покойника, охранялось очень строго. Этим и объясняется погребение скоре вслед за смертью (оно откладывалось лишь с целью оказать большую почесть; Сем., XI), что соблюдается у большинства евреев и до сих пор. От опасности мнимой смерти, в талмудическое время, однако, были застрахованы обычаем и обязанностью в течение 3 дней посещать и охранять могилу (Сем., VIII). — В траурной процессии вслед за гробом шли самые близкие родственники, несущие на себе известные обязанности траура. Они должны были тут же, у кровати больного, сейчас по наступлении смерти надрывать свою верхнюю одежду (М. Кат., 25а). Этому обычаю в первое время следовали и христиане (J. Q. R., V, 238; Lucian, De luctu, 12). Во всех более значительных местностях, подобно римским collegia (Mommsen, Staatsverwaltung, 3, 118), существовали общества, имевшие своей специальной задачей П. умерших (חבורתא, Т. Мег., IV, 15; М. Кат., 27б). Напротив, ближайшие родные освобождались от всякой работы и даже от исполнения некоторых религиозных обязанностей, как произнесение молитв и др. (Бер., III, 1). Гроб носили на плечах попеременно самые уважаемые из сопровождающих процессию. Всякий, встречавший по дороге процессию, должен примкнуть к ней и пойти за гробом или хотя бы подняться со своего места (Бер., 18а; Иер. Бик., III, 3; Иоре-Деа, 361, 3). В некоторых местах ближайшие родственники, «скорбящие», идут впереди катафалка, а народ следует за ними (ib., 345, 3, глосса Рамо) (в Англии, как у ашкеназим, так и у сефардим, женщины не участвуют в погребальных процессиях). Профессиональным плакальщицам аккомпанировали особого рода флейты (Кел., XVI, 6), издававшие плачевно-певучие звуки. Оплакивание представляет непременную принадлежность всяких похорон, и, по талмудическому закону, самый бедный муж обязан хоронить свою жену не менее чем при двух флейтах и одной плакальщице (Кет., 46б). Кроме пения и указанных инструментов, оплакивание сопровождалось хлопаньем в ладоши (טפח, Μ. Кат., 28б). Мужчины во время траурного шествия рассказывали или воспевали добрые дела и похвальные качества покойного. Не ближе 4-х локтей от могилы читаются «Циддук га-Дин». После опускания тела в могилу все присутствующие произносят: «Да почиет он на своем ложе в мире». Когда могила закрыта, произносится молитва «каддиш». У сефардим во время чтения «Циддук га-Дин» семь раз обходят вокруг гроба. Кроме процедуры оплакивания, профессиональными ораторами, обыкновенно за плату, произносились хвалебные надгробные речи, впоследствии окончательно заменившие оплакивание (см. Надгробное слово). Самоубийц и ушедших от еврейства старались хоронить без всякого шума и знаков почета (Сем., I, 5; Иоре-Деа, 345). Приговоренных к смерти тихо оплакивали одни лишь ближайшие родственники, напротив, осужденным римской властью за политические преступления воздавались почести по их заслугам. Талмуд различает четыре периода траура: самый глубокий — это первые три дня. В течение семи дней скорбящий не должен выходить из дома; траурная одежда носилась в течение тридцати дней, а при смерти родителей должно отказаться от музыки и удовольствий в течение целого года. Одним из древнейших траурных обычаев талмудического периода было переворачивать кровати и в таком виде на них спать в течение семи дней, кроме субботы (М. Кат., 27а). Этот обычай упоминается уже в 4-й книге Эзры, 10, 2 (vertimus omnes lumina). Однако когда именно возник этот обычай и на чем он основан, в более позднее время уже не знали и объясняли его различно. К дальнейшим траурным обычаям относятся: навешивание мешка на дверях, тушение лампады, хождение босиком, разрывание одежды и глубокое молчание (Echa r., 1, 1). Воздерживались во время траура от работы, не затевали новых дел и не одевались в новую одежду. Полный траур должно соблюдать по отцу, матери, сыне или дочери, брате, сестре, жене и мужу. В продолжение семи дней скорби запрещено: 1) работать, а в случае бедности, в течение первых трех дней; 2) принимать ванну; 3) носить сапоги; 4) читать, кроме книги Иова; 5) coitus; 6) спать на кровати; 7) мыть и исправлять свою одежду и 8) стричься запрещено в течение 30 дней. Венчаться воспрещается в продолжение того же срока, а после смерти жены или мужа — в течение года. Выразить соболезнование скорбящим и сказать им (в известной формуле) слово утешения (תנחומי אבלים) составляло обязанность всякого знакомого. Это было в обычае еще в библейское время (Быт., 37, 35; II Сам., 12, 24). В храме было двое ворот, по преданию, построенных еще Соломоном. Через одни из них проходили подвенечные пары, чтобы выслушать приветствия, через другие — скорбящие, чтобы принять выражения соболезнования. По разрушении храма синагога стала местом для выражения приветствия и соболезнования (Софер., XIX, 12; ср. Пирке де р. Элиез., 13). В первое время скорбящие стояли, а народ проходил мимо, выражая свое соболезнование; впоследствии установился обратный порядок (Санг., 19а). Соболезнующие садились тоже на землю вместе со скорбящими (Иер. М. Кат., III). Обычай давать скорбящим обед — поминки, несомненно, в известной форме существовал и в талмудическое время (סעודת הבראה, M. Кат., 24б; Шаб., 136а). Этот обед, состоявший из чечевицы и яиц, а также хлеба и вина, посылался скорбящим на дом. Друзья и родственники на обеде произносили молитву утешения. — Ср.: J. Rabinowitz, Der Totencultus bei d. Juden, 1889; A. P. Bender, Reliefs, vites and customs of the Jews etc., JQR., 6, 317, 664; 7, 101, 259; S. Klein, Tod und Begräbniss in Palästina etc., 1908; A. Lods, La croyance à la vie future etc., 1900; Marquardt, Privatleben, стр. 341; C. Grüneisen, Der Ahnencultus und die Urreligion Israels, 1900; J. Preuss, Der Tote und seine Bestattung, в Allgem. Medicin. Centr. Zeitung, LXXI; J. Frey, Altisraelit. Totentrauer, 1898; Stanley A. Cook, Painted tombs in the Necropolis of Merisda, REJ., 1905; Видавер, Сефер га-Хаиим, 1901; Сувалкский, Хаие га-Иегуди, 1893.
Д. Зельцер.3.9.