Миха, пророк (в славянской Библии Михей), מיכה — автор названной по его имени шестой книги собрания пророчеств «двенадцати пророков» (עשר תרי). Для отличия от других лиц, носивших имя М., особенно от пророка М. бен-Иимлы (I Цар., 22, 8), он называется (Иерем., 26, 18; Мих., 1, 1) «Морешетским» (המורשתי), т. е. уроженцем южно-иудейского города Морешет. O его жизни нам ничего не известно, кроме того факта, что он во время царя Хизкии публично предсказал гибель Иерусалима и храма (Иерем., 26, 18 = Мих., 3, 12). Согласно надписи к его книге, его пророческая деятельность обнимала время иудейских царей Иотама, Ахаза и Хизкии (приблизительно 749—692). М. был, таким образом, современником пророков Исаии и Гошеи (Осии). Местом его деятельности был, по-видимому, Иерусалим. Это вытекает как из приведенного сообщения о нем в книге Иеремии, так и из надписи и содержания самой книги М. Ибо хотя в надписи сказано, что М. пророчествовал «о Самарии и о Иерусалиме», с чем отчасти согласуется и содержание книги, все-таки Иудея и Иерусалим остаются главными объектами его пророчеств, так как, начиная с 1, 9, пророчества касаются только Иудеи.
Содержание книги М. В книге М. мы имеем не единичные, разновременно произнесенные речи пророка, а существенное содержание этих речей, соединенных в один цикл. Книгу можно разделить на три части, каждая из них начинается призывом: «слушайте!» (שמעו; 1, 2; 3, 1; 6, 1). Общий и главный мотив речей пророка — обличение народа в нарушении начал справедливости: «О! — восклицает пророк, — на своих ложах они обдумывают неправое дело и к утру выполняют его, ибо в руках их власть, пожелают поля и похищают его, пожелают дома и отнимают его; обирают человека вместе с домом его — мужа вместе с наследием его» (2, 8). В противоположность своему современнику Исаие М. порицает упование народа на храм как на защиту, а предсказывает его гибель (3, 12). М. касается также религиозных заблуждений своего времени и предсказывает их исчезновение. «Я вырву твое колдовство из твоих рук, и кудесников не будет больше у тебя; Я уничтожу твои истуканы и твои воздвигнутые статуи, и не будешь больше поклоняться творениям своих рук, говорит Господь» (5, 11, 12; ср. также 1, 5—7). За религиозное и нравственное падение народа пророк предвидит страшные наказания Божии, которые обрушатся на страну, и конечную гибель ее и народа (1, 4—16; 3, 12; 6, 13—16 и др.). Извращенным понятиям своего времени М. противопоставляет свои религиозные требования: «Не нужны Богу жертвоприношения. Сказано тебе, человек, что такое добро, и чего Господь требует от тебя: ведь только творить правосудие, любить милость и смиренно шествовать пред Богом!» (6, 6—8). Свои мрачные предсказания и суровые пророчества М. затем смягчает предсказаниями о благах мессианского царства будущего, когда дом Божий в Сионе будет привлекать благоговейные взоры многих народов и Иерусалим будет источником слова Божия для всего мира, когда вечный мир установится на земле и «народы не будут больше поднимать друг на друга меча и не будут больше обучаться военному делу». К этому нравственному совершенству людей присоединится еще благодать естественного благополучия (4, 1—5; об отношении этого отрывка к Исаии 2, 1—4, см. ниже). О близком будущем пророк также дает успокаивающие предсказания: ассирийское войско будет без всякого усилия прогнано из страны, семи пастухов и восьми начальников будет достаточно для изгнания ассирийцев, и меч этих же победителей будет еще наводить страх на врагов в самой Ассирии (5, 4, 5). Последние три стиха, начинающиеся словами: «Какой бог подобен Тебе?» (намек на имя пророка) — заключают в себе краткую молитву о прощении Богом грехов народа (7, 18—20).
Слог М. напоминает слог Исаии по смелости и возвышенности выражений, по округленности, ясности и живости изложения, по богатству образов и сравнений (1, 14, 16; 2, 12 и сл.; 4, 9 и др.) и другим риторическим тропам, но отличается от Исаии быстрыми и внезапными переходами от угрозы к утешению и наоборот (2, 12, 13; 4, 9—14; 7, 11 и сл.), которые напоминают Гошею. Выражения М. отличаются поэтическим подъемом, ритмической законченностью и язык его обладает классической красотой. — Мнение критической школы. Критики выражают сомнение, можно ли считать всю книгу в том виде, в каком она дошла до нас, произведением М. Относительно третьей главы, однако, все согласны, что нет никаких оснований к отрицанию авторства М., так как 12-й стих этой главы засвидетельствован кн. Иерем. (26, 18 и сл.), как сказанный Михой, а этот стих является только заключением всего изложенного в гл. 3. То же самое можно сказать и об отрывке 1, 2 — 2, 11: мысли, высказанные в гл. 2, 1—11, и изложение вполне соответствуют гл. 3, и хотя изложение в гл. 1, 9 и сл. с его частым употреблением парономазий отличается некоторой своеобразностью, тем не менее критики признают, что нет ни малейшего основания оспаривать принадлежность этой главы М. Только в отношении 2, 12, 13 критики считают себя вправе возбуждать сомнение в их принадлежности М.: эти стихи не имеют, по их мнению, связи с предыдущими и предполагают обстоятельства, которые были чужды времени M. Но эти стихи можно толковать как относящиеся к содержанию речей лжепророков, о которых говорится непосредственно перед тем; что же касается обстоятельств, из этих стихов вытекающих, то они вполне применимы ко времени поражения ассирийского войска недалеко от Иерусалима, а царь, о котором говорит ст. 13, может быть Хизкией. — Главы 4 и 5 не могут быть, по мнению критиков, произведением одного автора: нет в них ни развития мыслей предыдущих глав, ни связи и последовательности в них самих. Отрывок 4, 1—4, который имеется почти дословно также в кн. Исаии 2, 2—4, едва ли принадлежит, по их мнению, времени довавилонского пленения: воззрения универсализма, которые в нем содержатся, не имеют себе аналогии в ассирийское время и в подобном виде встречаются только у Второ-Исаии. Критики поэтому полагают, что этот отрывок вставлен позднейшей рукой с целью смягчить предыдущее мрачное предсказание гибели Иерусалима и храма. Но этим еще не объясняется, каким образом этот отрывок попал также в кн. Исаии, где он носит надпись, приписывающую его последнему. Также остальные главы кн. М. считаются критиками фрагментами из различных сборников и большей частью переносятся ими в повавилонское время. — Ср.: Ryssel, Untersuchungen über die Textgestalt und die Echtheit des Buches Micha, Leipzig, 1887; W. Nowack, Die kleinen Propheten (Handkommentar, III Abteil., Band 4), Göttingen, 1897; Keil, Lehrb. d. histor.-krit. Einleit. in d. kanon. u. apokr. Schriften d. A. T., 1859; J. E., VIII, 533 и сл. А. С. К.1.
Миха-пророк в агаде. — Агада считает М. среди тех пророков, которых народ ненавидел за их громовые обличительные речи и подвергал всякого рода оскорблениям и насилиям. Слова М.: «и палкой бьют по щеке израильского судьи» (Миха, 4, 14) относятся к нему лично (Wajikra r., Χ, 2). Согласно одной агаде, М. внес некоторый корректив в понятие о сущности иудаизма и свел его к следующим трем основным догмам: правосудие, милосердие и скромность (М., 6, 8; Маккот, 24а). 3.