ЕЭБЕ/Канон Талмуда

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Канон Талмуда. — В течение столетий ревностно изучали Мишну и родственные ей сборники в высших школах Палестины и Вавилона. Таким путем и возникли дополнения и толкования Мишны, названные Гемарой. Когда эти дебаты, связанные с Мишной, были заключены, появились оба Талмуда: вавилонский и палестинский (иерусалимский). Редактором вавилонского Талмуда считается р. Аши (см.), который положил начало этому гигантскому труду. Окончательная редакция последовала значительно позже сабораями. Открытым остается вопрос, кто редактор палестинского Талмуда. Во всяком случае, его начало было положено р. Иохананом, как полагали и раньше. Усердно дискутируется и теперь еще вопрос о том, знаком ли был редактор Талмуда вавилонского с палестинской версией, и в каком отношении находятся оба Талмуда друг к другу. Вне всякого, однако, сомнения то, что Талмуд палестинский древнее вавилонского; уже во времена гаонов господствовал этот взгляд. Формально Талмуд не был заключен и не был объявлен каноническим. Это случилось само собою в ближайшую пору по его окончании, в силу господствовавших обстоятельств. Точно так же стечение обстоятельств привело к тому, что авторитет был признан за вавилонским Талмудом. В высших школах Палестины изучение Талмуда прекратилось приблизительно в середине 4 стол. Благодаря жестоким преследованиям восточно-римских государей, которым подвергались также раввинские академии, положение евреев в Палестине, бывшей тогда римской провинцией, сильно ухудшилось. Палестинские евреи, измученные преследованиями, обремененные тяжелыми налогами, не были расположены углубляться в галахические дискуссии и обращались к агаде, много говорившей душе и сердцу. В вавилонских же высших школах, ввиду более благоприятных политических и экономических условий, изучение Талмуда шло своим чередом. Нельзя утверждать, чтобы палестинские евреи впоследствии формально признали вавилонский Талмуд каноническим. Многое говорит за то, что они противились этому еще в течение столетий. Но в Вавилоне имелся авторитет гаонов, и когда вскоре Сирия и затем Месопотамия были завоеваны арабами и вавилонский эксилархат был признан официально Омаром I, это повлекло за собою, вероятно, и духовное преобладание вавилонских евреев. По крайней мере, это верно относительно галахи. Палестинские евреи утратили свое умственное преобладание, и таким образом судьба Талмуда вавилонского была решена: его канонизация, восторжествовавшая в Вавилоне, была признана всем еврейством. Все общины Востока и Запада стали обращаться со своими вопросами в высшие школы Вавилона. Пожертвования на содержание вавилонских академий посылались со всех стран диаспоры, что, в свою очередь, усилило авторитет вавил. Талмуда. Признано было, что решения Талмуда авторитетны во всех тех случаях, где относительно спорных вопросов в нем указано окончательное решение. Кроме того, были установлены правила частью уже самим Талмудом, частью последующими законоучителями для руководства в тех случаях, когда мнения расходились. Правда, имеются многие законоположения, принадлежащие полуаморам, так назыв. сабораям (סבוראים‎) и гаонам, которые не обоснованы Талмудом. Но лишь в крайне редких случаях они противоречат ему (напр. о праве наследования дочерей вместе с сыновьями). Вообще постановления вавил. Талмуда считаются безусловно решающими. Что же касается текста, то по отношению к нему поступали очень свободно. На первых порах, во время сабораев, в него включали целые дискуссии. На основании известных критериев они признаны критикой интерполяциями позднейшего происхождения. Добавления эти можно найти частью в дополнениях к толкованию Мишны, где дебатируется Мишна и ее текст (напр. начало Киддушин, где разбирается слово דרך‎), частью это агадические сентенции или анекдоты. Порою их легко узнать, хотя бы потому, что они находятся в противоречии с предыдущим местом в Талмуде. Такие же добавления, хотя и более редкие, относятся даже ко временам гаонов. Случайно объяснения гаонов включались в текст. Для понимания текста Раши предлагает иногда изменения в тексте, делающие честь этому остроумному критику. Он думал, что некоторые места должны быть исключены. Во всяком случае, он не делал изменений в тексте, но это часто делали его ученики. Более смелым оказался его внук Самуил бен-Меир, רש״בם‎, чем вызвал впоследствии резкое порицание. В сущности, канонический взгляд на Талмуд с течением времени все укреплялся. Учителя Мишны относились с величайшим уважением к словам св. Писания, осмеливаясь изменять его лишь путем интерпретации (см.). Законоучители Талмуда признавали безусловный авторитет Мишны. Точно так относились и раввинские авторитеты к Талмуду, или, вернее, к его вавилонской версии. Одни караимы, как известно, отказались признать авторитет его, как и Мишны и всей родственной ей литературы. Зато другие, напр. Авраам ибн-Дауд (см. Е. Э., т. VIII), учили, что Талмуд признан всем еврейством каноническим навсегда. Ничто не должно быть добавлено к нему, ни в чем нельзя от него отступать. В своем введении к «Мишне Тора» и в введении к комментарию к Мишне Маймонид высказывается, следуя древ. раввинам, что Талмуд составляет норму религиозной жизни евреев, содержание его было путем откровения поведано Моисею вместе с Торой. Эту канонизацию Талмуда нельзя, однако, понимать дословно. Маймонид сам вполне ясно выражается в предисловии к своему кодексу, что он включил в последний многое, чего нет в Талмуде, а принадлежит гаонам. Да и сам Талмуд не претендовал быть каноническим во всех своих частях (Иер. Эруб. 1, 19с). Наиболее выдающиеся раввинские авторитеты выражались против абсолютной канонизации его текста. Выше упомянуто было уже о том, что Раши полагал необходимым внести изменения в текст, считая отдельные места не достоверными, а искажениями текста позднейшего происхождения, попавшими в оригинал по вине невежественных переписчиков (места эти собраны Weiss’ом, ib. III, стр. 221). Мнение это разделял Авраам бен-Моисей (сын Маймонида), тосафисты, Соломон бен-Адрет и другие (Weiss, ib.). Но смелее всех выступал против буквального авторитета Талмуда раввинский авторитет 17 столетия: в своем комментарии к Мишне Иом-Тоб-Геллер (תוספות יום טוב‎) отрицает решительно утверждение, что Талмуд должен быть признан авторитетом и в научном отношении. В геометрии, напр., взгляды признанных математиков стоят выше взглядов Талмуда, даже в тех случаях, когда речь касается религиозных вопросов (Коммент. к Килаим, V, 5); в другом месте этот критик выражается: мы не обязаны понимать Мишну согласно толкованию Талмуда, если мы сами с ним не согласны (Шебиит); к этому он только добавляет, что из-за этого несогласного мнения не должно поступать против предписаний Талмуда в религиозной жизни. Такое же искреннее замечание передают от имени одного из наиболее выдающихся раввинских авторитетов новейшего времени — р. Илии Гаона (см.): Талмуд, подобно галахе относительно слов Библии, объяснял Мишну не соответственно действительному смыслу слов, но толковал и интерпретировал ее (Binat Mikra Манассии Илиера от имени р. Илии Гаона). Что касается Талмуда палестинского, то вообще авторитет его признается, за исключением тех мест, где он противоречит вавилонскому. Он также сыграл видную роль в религиозной жизни евреев, но не был канонизован. Вследствие этого его не изучали так усердно в школах, где изучают Талмуд, и он не был так широко исследован, как вавилонский. И теперь еще он далеко не так известен и распространен, как последний (см. Талмуд). — Ср.: Weiss, Dor Dor we-Dorschaw, т. II и III; Frankel, Darke ha-Mischna, Leipzig, 1859 и 1867; Brüll, Mebo ha-Mischna, Frankfurt a. M., 1876—84; Zunz, Gottesdienst. Vorträge, Berlin, 1832, стр. 45, 51—56, 86 и 106; Geiger, Zeitschrift f. Wissen. Theologie, т. II, 476—492; Frankel, Mebo ha-Jeruschalmi, Breslau, 1870; Geiger, Zeitchrf. f. Wissensch. u. Leben, 1870, стр. 278—306; N. Brüll, Die Entstehungsgeschichte d. babylon. Talmuds, Jahrb. f. jüd Gesch. u. Lit., II, 23; Bloch, Einblicke in d. Gesch d. Entstehung d. talmud. Lit., Wien, 1884; Strack, Einleitung in d. Talmud, Leipz., 1908; Reich, Genesis d. Talmuds, 1893; Steinschneider, Catal. Bodl., col., 278; ср. J. E., XII, 1—27.

С. Бернфельд.