ЕЭБЕ/Бакст, Лев Самойлович

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Бакст, Лев Самойлович — современный живописец и рисовальщик; род. в С.-Петербурге в 1867 г., где и получил образование в 6-й гимназии. Поступив в 1886 г. в Академию художеств, еще при старом академическом режиме, он пробыл в ней три с половиной года, пока и с ним не случилось то, чем пестрит летопись господства этого режима, — столкновение окаменелых школьных традиций с кипучей молодой индивидуальностью. Б. отправился в Париж, к центру современного искусства. Тут он встретился с группой молодых русских талантов во главе с K. A. Сомовым и Александром Бенуа, которым суждено было сыграть столь крупную роль в перевороте, совершившимся в русском искусстве. Видное место в этой группе занял и Б., но он нашел себя и свою настоящую дорогу далеко не сразу. В Париже его привлекло сперва новое красочно-пространственное воззрение на природу в духе импрессионистского реализма, покорившее себе к тому времени почти весь художественный мир. Дань этому увлечению была неизбежна и вполне законна, но чисто живописный принцип, выдвигавшийся этим направлением, не вполне отвечал природному дарованию Б.: его сила лежала не в колорите, а в чувстве формы и линии; пока это стало ясно ему самому, его произведения не могли достигнуть высоты, отвечавшей его таланту. Первое пребывание в Париже было лишь коротким; в мастерской испанца Гарридо он скоро усвоил себе несколько поверхностную виртуозность, а материальное положение заставило вернуться в С.-Петербург и утилизировать свое умение в писании светских портретов акварелью. В 1894 г. Б. получил заказ на картину, изображающую въезд адмирала Авелана в Париж, что дало ему возможность вновь прожить там несколько лет. На этот раз Бакст основательно поработал в мастерских Эдельфельда и Бенжамен-Констана и под конец совершил обычное художественное путешествие в Тунис и Алжир, откуда вывез, между прочим, поступивший в Третьяковскую галерею пейзаж «Аин-Сефра». В 1898 г. Бакст вернулся в Петербург, как раз в то время, когда С. П. Дягилев основал свой журнал «Мир искусства», предназначенный для завоевания в России места новому искусству; с необыкновенным чутьем момента Дягилев привлек к делу, с одной стороны, крупных представителей нового идеалистического течения русской мысли, а с другой — те молодые силы среди художников, которые совершенно одиноко, наперекор всем препятствиям, потянулись одним своим неодолимым инстинктом к настоящему искусству. Среди них был и Б., принимавший участие в журнале от подготовительных совещаний до закрытия. «Мир искусства» помог ему определить себя и найти свое призвание. Новое искусство Европы, как известно, пошло одновременно по двум параллельным путям. Оно воспитало, с одной стороны, глубокое красочное созерцание действительности, с другой — небывалое утончение линейного элемента. Последнее вело к идеализации изображения и в то же время открывало новые горизонты в декоративном украшении обстановки в самом обширном смысле этого слова. На первых порах воскресло утраченное искусство декорации в книжном деле: графические работы для печати, иллюстрации, рамки, виньетки, инициалы, концовки оказались первыми стилистически правильными произведениями нового искусства. К этому-то делу Дягилев, впервые разгадавший Бакста, и направил его. И действительно, на страницах «Мира искусства» русская графическая декорация достигла громадных успехов. Б. занимал среди участвовавших в нем художников одно из первых мест благодаря своему личному стилю, отличавшемуся мужественной твердостью рисунка и тонким чувством линий. Прекрасный, основательный, идеализированный рисунок Б. постоянно сближает его с античным созерцанием; среди его портретов лучше всего рисованные и лишь слегка тронутые акварелью; в портретах собратьев и людей пера и мысли большая свобода в отношениях к модели позволяет ему порой достигать замечательных результатов в психологической суггестивности (портреты Левитана, Розанова, А. Белого, г-жи З. Гиппиус). За пределами графики Б. пока еще не удается найти подходящее поле деятельности, а следовательно, и для условия создания вполне выношенных произведений. Мерило тому, что Б. может создать на этом поприще, дал выставленный им в 1904 году круглый будуар и в особенности устройство бесподобной выставки русского портрета в 1905 г., а позже выставки русского искусства в Париже; очень хороши были также его театральные постановки, в особенности балета «Фея кукол» в театре Эрмитаж, а также занавес «Элизиум» для театра Комиссаржевской в СПб. В Париже на устроенной им с обстановочной стороны выставке он был представлен также декоративным панно «Vision antique», соединяющим все преимущества его карандаша. Выставленная в петербургском Салоне 1909 г. большая картина «Terror antiquus» страдает некоторой искусственностью замысла: Б. ставит символ античного мира, простую архаическую греческую статую — в небывало высокую перспективу, не лишенную, правда, мрачного таинственного настроения. Дань своему еврейству Б. отдает несколько мечтательными «поисками еврейского стиля». М. Сыркин.8.