НАРОДНИЧЕСТВО, мелкобуржуазное течение, возникло в России в 60-х гг. 19 в. как движение революционно настроенной разночинной интеллигенции, своей теорией т. н. крестьянского социализма отражало интересы производителей «с точки зрения мелкого производителя, мелкого буржуа» (Ленин, Соч., т. I, стр. 271).
Возникновение и сущность народничества. «Освобождение крестьян» в 1861, будучи незавершенной буржуазной реформой, проведенной сверху крепостниками-помещиками, создало социально-экономическую основу, на которой вырос протест крестьянства как против крепостничества, так и против роста капитализма. Из этого протеста, в условиях слабости пролетариата и отсутствия самостоятельной пролетарской организации, и возникло Н. Революционный демократ Чернышевский, к-рого Ленин характеризовал «русским великим социалистом до-марксова периода» (см. там же, т. XXV, страница 211), выступил еще до реформы как идеолог крестьянской революции — за полное уничтожение крепостничества, за то, чтобы вся земля досталась безвозмездно крестьянству. Чернышевский, будучи утопическим социалистом, мечтал о переходе к социализму через старую полуфеодальную крестьянскую общину, и на этом основании народники 70—80-х гг. объявляли Чернышевского родоначальником Н. Но между революционным демократом и социалистом Чернышевским, к-рого Ленин характеризует как предшественника российской социал-демократии, и народниками 70—80-х гг., а тем более эпигонами народничества 90-х гг. — огромное различие. Достаточно указать, что, в отличие от всех идеологов Н., Чернышевский брал ставку не на отдельную героическую личность, не на стихийные бунты, а на массовое движение.
В годы своего зарождения Н. имело три основных течения: бакунизм, представленный Бакуниным М. (см.), лавризм — Лавровым П. (см.), ткачевизм — Ткачевым П. (см.). Наиболее значительная роль в формировании народнической идеологии и тактики принадлежит Бакунину, выступившему в 60-х гг. с проповедью социальной революции, которая будет совершена «прирожденным бунтарем» — русским народом. Считая деревню готовой к бунту, Бакунин звал молодежь помочь народу организовать этот бунт, «чтобы избить повсюду дворян и чиновников, чтобы захватить всю землю в свои руки и образовать на ней сельские свободные общины, основанные на коллективной собственности». Исходя из ложной теории, что Россия минует стадию капиталистич. развития, он видел спасение для русского народа в крестьянской общине, которая естественным ходом своего развития приведет крестьянство к социализму, — стоит только уничтожить государство. Бакунин считал, что народ всегда подготовлен совершить социалистич. революцию и совершенно не понимал, что социалистическая революция является продуктом классовой борьбы в капиталистич. обществе.
Второй теоретик народничества Лавров выдвинул иной тактический план — план длительной подготовки народа (крестьянства) к революции — и требовал длительного поселения молодежи в деревне для упорной пропаганды идей «социальной революции». В «Исторических письмах» (напечатанных в 1869), воодушевивших молодежь 70-х гг. смутными представлениями о социализме, Лавров дал народничеству противонаучное и вредное для революции учение о «критически мыслящих личностях», которые делают историю. Согласно этой теории, движущей силой исторического прогресса является не классовая борьба, а критически мыслящая личность, которая мирной пропагандой подготовляет народ к социализму. Последователи Лаврова («пропагандисты-лавристы»), будучи сторонниками мирной пропаганды среди крестьян как метода подготовки социалистической революции, решительно осуждали студенческие волнения, рабочие стачки, манифестации и массовые протесты против произвола царской администрации и т. д., что могло, по их мнению, мешать успешному ходу пропаганды социализма в народе. Политическая борьба казалась им, так же, как и бакунистам, чрезвычайно вредной для интересов социализма. Вскоре наиболее рьяные лавристы выродились в сектантскую группировку, высокомерно презирающую всякое мало-мальски практически-революционное дело. Многие из них постепенно в российских условиях того времени скатились к мирному либеральному культуртрегерству; другие перешли к индивидуальному террору.
Третий теоретик народничества Ткачев, вслед за известным франц. революционером Бланки, выдвинул теорию захвата политической власти конспиративной организацией путем заговора. Исходя из признания успехов развития капитализма в России, к-рое угрожает общинным началам, Ткачев делал тот вывод, что революционная интеллигенция не должна ждать «всенародного бунта», подобно бакунистам, а должна создать революционный заговор, чтобы свергнуть власть, пока что «висящую в воздухе». «Теперь или очень не скоро, быть может, никогда», торопил он революционеров, и эти слова являлись девизом его органа. Всякие разговоры лавристов о прогрессе, о духовном развитии революционеров, о работе в народе представлялись Ткачеву изменой народному делу, т. к. они задерживали подготовку к настоящему делу. Излагая свой взгляд на вопрос о завоевании власти, Ткачев в письме к Энгельсу развил противонаучную и вредную теорию о внеклассовом происхождении российского государства и государственной власти; он уверял Энгельса, что русское самодержавие «только издали кажется силою... наша общественная форма обязана своим существованием государству, которое, так сказать, висит в воздухе, не имеет ничего общего с существующим общественным строем и корни которого находятся в прошлом, а не в настоящем» (см. Энгельс, Эмигрантская литература, гл. V — Социальные отношения в России, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XV, стр. 253 и 254). Теория эта не была только теорией Ткачева, она вошла в основы теории народничества в целом. Энгельс, отвечая Ткачеву, жестоко высмеял подобные ненаучные утверждения. С замечательным знанием России Энгельс разъяснил Ткачеву и народникам, чьи интересы отражает царское самодержавие. Энгельс резко раскритиковал их совершенно ненаучную точку зрения, будто возможна социалистическая крестьянская революция в России. Ткачев вел пропаганду террора и всячески возвеличивал традиции Нечаева (см.). Представляемое им третье течение в Н. — ткачевизм — окончательно сложилось после краха массового хождения в народ летом 1874 и сыграло значительную роль в появлении партии «Народная воля».
Все эти три направления составляли теоретическую основу народничества. Несомненно, что философская основа теорий и Лаврова, и Бакунина, и Ткачева — субъективный идеализм и субъективная социология — находилась на гораздо более низком уровне, чем у представителей предшествующего этапа развития — просветителей, материалистов, — давших всестороннюю критику царского самодержавия, крепостничества, познакомивших русское общество с передовыми идеями Европы и содействовавших популяризации последних выводов естественных наук (Чернышевский, Добролюбов). В статье «От какого наследства мы отказываемся?», специально посвященной вопросу об отношении марксистов к просветительству и народников к просветителям, В. И. Ленин, подводя итоги отступления народников от революционных задач, революционно-демократических традиций предшествовавших поколений — «от наследства», писал: «Итак, хотя народничество сделало крупный шаг вперед против „наследства“ просветителей, поставив вопрос о капитализме в России, но данное им решение этого вопроса оказалось настолько неудовлетворительным, вследствие мелкобуржуазной точки зрения и сантиментальной критики капитализма, что народничество по целому ряду важнейших вопросов общественной жизни оказалось позади по сравнению с „просветителями“. Присоединение народничества к наследству и традициям наших просветителей оказалось в конце-концов минусом: тех новых вопросов, которые поставило перед русской общественной мыслью пореформенное экономическое развитие России, народничество не решило, ограничившись по поводу их сантиментальными и реакционными ламентациями, а те старые вопросы, которые были поставлены еще просветителями, народничество загромоздило своей романтикой и задержало их полное разрешение» (Ленин, Сочинения, т. II, стр. 330). В той же статье В. И. Ленин обращает внимание на то, что предлагаемое народниками решение поставленных ими вопросов «оказалось никуда не годным, основанным на отсталых теориях, давно уже выброшенных за борт Западной Европой, основанным на романтической и мелкобуржуазной критике капитализма, на игнорировании крупнейших фактов русской истории и действительности» (Ленин, там же, стр. 323). Еще при жизни Маркса и Энгельса ясно наметилась непримиримость научного пролетарского социализма и народнического, мелкобуржуазного, утопического «крестьянского» социализма Бакунина, Лаврова, Ткачева. Войдя в 1-й Интернационал, Бакунин пытался разложить международную организацию пролетариата, и Маркс и Энгельс также вели решительную борьбу и с другими представителями народнических течений. Поддерживая орган Лаврова «Вперед» за его борьбу против Бакунина, они в то же время высмеивали философский эклектизм Лаврова (см. «Летописи марксизма», 1928, кн. V, стр. 21) и особенно резко критиковали Бакунина, Нечаева и Ткачева. Характерен в этом смысле ответ Энгельса на письмо Ткачева (1875) с убийственными для последнего словами: вне русское государство, а скорее сам г. Ткачев висит в воздухе» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XV, стр. 256). В то же время основоположники марксизма высоко ценили наших просветителей и называли Чернышевского и Добролюбова «русскими Лессингами». «Страна, выдвинувшая двух писателей масштаба Добролюбова и Чернышевского, двух социалистических Лессингов, — писал Энгельс в статье «Эмигрантская литература», — не погибнет от того, что как-то породила такого пройдоху, как Бакунин, и нескольких незрелых студентиков, которые, произнося громкие фразы, пыжатся, как лягушки, и, в конце-концов, пожирают друг друга» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XV, стр. 235).
«В народничестве таилась двоякая тенденция, — писал В. И. Ленин в статье «По поводу юбилея» т. н. крестьянской реформы 1861, — которую марксисты и характеризовали тогда же, говоря о либерально-народнических взглядах, либерально-народнической оценке и т. д. Поскольку, народники прикрашивали реформу 1861 года, ...постольку они опускались (часто не сознавая этого) до точки зрения либерализма, до точки зрения либерального буржуа, или даже либерального помещика... Поскольку же народники, не впадая в идеализацию реформы 61-го года, горячо и искренне отстаивали наименьшие платежи и наибольшие, без всякого ограничения, „наделы“, при наибольшей культурной, правовой и проч. самостоятельности крестьянина, постольку они были буржуазными демократами... Эта двоякая, либеральная и демократическая, тенденция в народничество вполне ясно наметилась уже в эпоху реформы 1861 года... Через 44 года после крестьянской реформы и та и другая тенденция, которые в 1861 году только наметились, нашли себе довольно полное и открытое выражение на самых различных поприщах общественной жизни, в различных перипетиях общественного движения, в деятельности широких масс населения и крупных политических партий. Кадеты и трудовики, — понимая тот и другой термин в самом широком смысле, — прямые потомки и преемники, непосредственные проводники обеих тенденций, обрисовавшихся уже полвека тому назад» (Ленин, Соч., т. XV, стр. 95—96 и 97). Указав далее, что при всей непоследовательности, иногда запутанности и бессознательности обеих программ, выражавших эти тенденции, они отражали противоположность двух путей капиталистического развития: «одного пути, приспособляющего новую, капиталистическую Россию к старой, подчиняющего первую второй, замедляющего ход развития, — и другого пути, заменяющего старое новым, устраняющего полностью отжившие помехи новому, ускоряющего ход развития» (Ленин, там же, стр. 98). В заключительных словах статьи В. И. Ленин обращал внимание на то, что даже представители демократической тенденции в Н. «идут к своей цели, постоянно колеблясь и попадая в зависимость от либерализма» (Ленин, там же, стр. 99).
Но как оы ни расходились между собой разные направления Н., все они сходились на ряде общих для них положений. Краеугольным камнем всех направлений Н. было: «1) Признание капитализма в России упадком, регрессом. Отсюда стремления и пожелания „задержать“, „остановить“, „прекратить ломку“ капитализмом вековых устоев и т. п. реакционные вопли. 2) Признание самобытности русского экономического строя вообще и крестьянина с его общиной, артелью и т. п. в частности. К русским экономическим отношениям не считают нужным применять выработанные современной наукой понятия о различных общественных классах и их конфликтах. Общинное крестьянство рассматривается как нечто высшее, лучшее сравнительно с капитализмом; является идеализация „устоев“. Среди крестьянства отрицаются и затушевываются те же противоречия, которые свойственны всякому товарному и капиталистическому хозяйству, отрицается связь этих противоречий с более развитой формой их в капиталистической промышленности и в капиталистическом земледелии. 3) Игнорирование связи „интеллигенции“ и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов» (Ленин, Соч., т. II, стр. 321).
«Народники утверждали, что в России социализм придет не через диктатуру пролетариата, а через крестьянскую общину, которую они считали зародышем и базой социализма. Но община не была и не могла быть ни базой, ни зародышем социализма, так как в общине господствовали кулаки, „мироеды“, эксплуатировавшие бедняков, батраков, маломощных середняков. Формально существовавшее общинное землевладение и происходившие время от времени переделы земли по душам нисколько не меняли дела. Землей пользовались те члены общины, у которых были рабочий скот, инвентарь, семена, то есть зажиточные середняки и кулаки. Безлошадные крестьяне, бедняки и вообще маломощные вынуждены были отдавать землю кулакам и итти в наймиты, в батраки. Крестьянская община была на самом деле удобной формой для прикрытия кулацкого засилия и дешевым средством в руках царизма для сбора налогов с крестьян по принципу круговой поруки. Потому-то царизм но трогал крестьянскую общину. Смешно было бы считать такую общину зародышем или базой социализма» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б), 1938, стр. 15].
Народники не знали законов экономического и политического развития. Они не понимали, что рабочий класс является самым революционным и самым передовым классом общества. Народники недооценивали значение массового революционного движения и брали ставку на отдельную «героическую», «мыслящую» критически личность. Отказавшись от массовой революционной работы среди крестьянства и рабочего класса и перейдя к индивидуальному террору, они тем самым «тормозили развитие революционной инициативы и активности рабочего класса и крестьянства. Народники мешали рабочему классу понять его руководящую роль в революции и задерживали создание самостоятельной партии рабочего класса» (там же, стр. 13).
Первые народнические организации. Подготовка и опубликование крестьянской реформы 1861 вызвали в России большое общественное оживление. Среди молодежи создалось много кружков и групп, часто мало оформленных, но проникнутых желанием «итти в народ». Один из таких кружков, кружок П. Г. Заичневского (см.) и Агриропуло, существовавший в Москве в 1861—62, нужно признать первой организацией народнического направления. Кружок занимался пропагандой через воскресные школы и издавал литографич. способом революционные брошюры. Заичневский выступал среди крестьян, призывая их запасаться оружием для восстания. В 1861 вышла прокламация «К молодому поколению», в которой фигурировал ряд определенно народнических положений (особый для России путь развития, сельская община как основа будущего экономического и политического устройства и т. д.). Арестованный летом 1862, Заичневский составил в тюрьме, с помощью ряда своих товарищей, прокламацию «Молодая Россия» (см.), в том же году отпечатанную и распространенную. По своему радикализму она резко выделялась из ряда многочисленных прокламаций того времени. В ней было выставлено требование коренного переустройства общества, передачи всей земли в пользование сельских общин, фабрик в общественное владение и установления, федеративной республики. Существовавший в Москве в 1864—65 кружок во главе с Н. А. Ишутиным (см.) занимался мирной пропагандой утопического социализма. Кружок вскоре пришел к мысли о подготовке революции и к идее массового хождения в народ. Наряду с этим у руководителей кружка зрела мысль о необходимости цареубийства как средства возбудить массы к революции. Для этой цели ими даже была создана из избранных членов глубоко законспирированная организация Ад (см.). В 1869 в Петербурге возникает одна из самых крупных народнических организаций 70-х гг. — кружок чайковцев, организованный Н. В. Чайковским и М. А. Натансоном и. получивший свое название по имени первого. Чайковцы установили связь с другими городами и создали свои кружки и группы в Москве, Киеве, Одессе, Харькове, Саратове и др. городах. Чайковцы являлись последователями мирного направления, представленного в народничестве Лавровым. В том же 1869 создался в Москве заговорщическо-бунтарско-анархический кружок т. н. нечаевцев под названием «Общество народной расправы или топора». Он был организован С. Г. Нечаевым (см.) и возник в процессе борьбы бакунистов с чайковцами. Нечаевцы резко отличались от чайковцев и других кружков 60-х гг., их авантюристские и мистификаторские приемы борьбы получили нарицательное имя «нечаевщины».
Хождение в народ. В начале 70-х гг. теория Лаврова успевает вполне обанкротиться, и Н. переходит в новую фазу своего развития. Выброшенный Бакуниным в конце 60-х гг. лозунг хождения в народ захватывает революционную молодежь. Происходит быстрый переход от лавризма к бакунизму. Первыми, кто попытался реализовать идею массового хождения в деревню, были долгушинцы (см.), к-рые по своему идеологическому . направлению, как и их организатор А. В. Долгушин (см.), в основном примыкали к бакунистам. Летом 1873, отпечатав написанные А. Долгушиным прокламации «К русскому народу», «К интеллигентным людям» и брошюру Берви-Флеровского «Как должно жить по законам природы и правды», долгушинцы отправились в народ. Тем же летом 1873 деятельность долгушинцев была раскрыта, они были арестованы, и 12 членов кружка преданы суду, приговорившему 5 человек на каторгу. Несмотря на эту неудачу, идея «хождения в народ» ширилась и все с большей силой охватывала интеллигентскую молодежь. Весной 1874 из столиц и разных городов двинулось несколько тысяч «бунтарей» (остатки лавристов в этом походе не участвовали) на Поволжье, на Дон, на Днепр, — в те районы, на к-рые указывал Бакунин, как на районы, полные бунтарско-революционных традиций. Пропаганда охватила 37 губерний. Большей частью «бунтари» применяли метод т. н. летучей пропаганды, т. е. шли от села к селу и вели с крестьянами беседы, стараясь возбудить население к бунту. Некоторые «бунтари» применяли и методы «оседлой пропаганды», длительно задерживаясь на одном месте. Этот массовый поход в народ окончился полной неудачей тем же летом 1874. «Бунтарям» не удалось поднять ни одного бунта; их деятельность свелась к одной пропаганде, к-рая, как это они сами сознали, не дала сколько-нибудь осязательных результатов, и «бунтари» скоро начали возвращаться обратно в город. Правительство арестовало свыше тысячи человек. К судебному следствию были привлечены 770 чел., из них 158 женщин. После более чем 3-летнего предварительного заключения состоялись судебные процессы «193-х» (петербургский) и «50-ти» (московский). За время 1871—75 судили 300 чел. и еще более значительное число подверглось наказанию в административном порядке. Банкротство «хождения в народ» на первом этапе (1873—74) получилось не в результате репрессий правительства. Это поняли сами «бунтари», и, оставаясь на старой идейной почве, они решили изменить свою тактику и селиться в народе прочно и на долгое время. Часть же народников пришла к выводам, что работа в деревне вообще бесполезна и что самым рациональным способом борьбы с существующим строем должна явиться заговорщическая деятельность против правительства. Эта последняя тенденция настолько окрепла, что позволила П. Н. Ткачеву, еще прежде склонному к учению О. Бланки, выступить в 1875 со своим собственным органом «Набат» (см.).
«Земля и воля». В 1876 в Петербурге была создана народническая организация, принявшая название «Северная революционно-народническая группа». В 1878 произошло объединение этой организации с ростовско-харьковским кружком, и она присвоила себе название Земля и воля (см.). Приняв в основном бакунистскую программу, организация признала, что ее требования могут быть осуществлены лишь путем насильственного переворота «и притом возможно скорейшего, т. к. развитие капитализма и все большее и большее проникновение в народную жизнь (благодаря протекторату и стараниям русского правительства) разных язв буржуазной цивилизации угрожают разрушением общины и большим или меньшим искажением народного миросозерцания». Произведя быструю мобилизацию сил и учитывая опыт предыдущего «хождения в народ», «Земля и воля» двинула организованные группы в деревню. Были созданы поселения в губерниях: Нижегородской, Воронежской, Самарской, Саратовской, Тамбовской, Псковской, Смоленской и др. Однако уже через год — два выяснилось, что и при новом методе работы успеха достигнуть не удавалось. Вера в близкий крестьянский бунт не оправдалась. Наиболее яркой иллюстрацией беспочвенности «хождения в народ» явился так наз. «Чигиринский заговор» (см.), выразившийся в попытке Стефановича и др. подготовить восстание среди крестьян Чигиринского уезда Киевской губ., воспользовавшись именем царя. Наступило разочарование, и «хождение в народ» потеряло в глазах землевольцев всю свою привлекательность. «И деревенщина незаметно для себя заразилась мало-по-малу терроризмом, террористическими настроениями» (Аптекман). Так, в силу банкротства новой тактики «хождения в народ», наметился поворот Н. в сторону политики. Процесс этот совершался не сразу. Сначала незаметно выразилось разочарование значительной части народников тактикой «хождения в народ», и крестьянство стало считаться неспособным к каким-либо революцион. действиям; потом начали обвинять правительство и его агентов, к-рые лишают революционеров возможности вести какую-либо легальную работу в пользу улучшения положения, крестьянства, и, наконец, настойчивее начали раздаваться голоса с требованием борьбы с правительством и соответствующих изменений программы. К концу 1876 террористы настолько усилились в организации землевольцев, что добились права выпуска своего органа «Листок „Земли и воли“», что уже означало открытый фактический раскол. Сознавая невозможность продолжать работу при таких условиях, руководители «Земли и воли» собрали в конце июня 1879 съезд в Воронеже. Но перед этим сторонники террора и политической борьбы собрали отдельно свой съезд в Липецке (17—21/IV 1879), на котором они сговорились и сорганизовались. На самом Воронежском съезде дело до раскола не дошло, но спустя несколько месяцев «Земля и воля» все же разделилась на две партии — «Народную волю» и «Черный передел». 1/Х 1879 вышел № 1 «Народной воли» (см.).
«Народная воля». Со вступлением Н. в народовольческий период идеализация крестьянства, «хождение в народ» и бунтарская тактика сменились теорией Н. К. Михайловского о «героях и толпе», согласно к-рой масса («толпа») сама по себе не творит историю, а творят ее отдельные выдающиеся одиночки — «герои», а масса неспособна к сознательным организованным действиям: она может только пассивно следовать за «героями». Народники не понимали, что не герои делают историю, а история делает героев, следовательно, не герои создают народ, а народ создает героев и двигает вперед историю. «Герои, выдающиеся личности могут играть серьезную роль в жизни общества лишь постольку, поскольку они сумеют правильно понять условия развития общества, понять, — как их изменить к лучшему. Герои, выдающиеся личности могут попасть в положение смешных и никому ненужных неудачников, если они не сумеют правильно понять условий развития общества и начнут переть против исторических потребностей общества, возомнив себя „делателями“ истории. К разряду таких именно героев-неудачников и принадлежали народники» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б), 1938, стр. 16]. Эта теория «героев» и «толпы» принесла громадный вред революционному движению: она тормазила образование массовой пролетарской партии, из нее вытекал последующий переход народовольцев к индивидуальному террору, который стал единственным средством их борьбы с царизмом. «Для народовольца, — писал Ленин, — понятие политической борьбы тождественно с понятием политического заговора!...Традиции бланкизма, заговорщичества страшно сильны у народовольцев, до того сильны, что они не могут себе представить политической борьбы иначе, как в форме политического заговора» (Ленин, Соч., т, II, стр. 181). Сохранив в основном все свои программно-теоретич. воззрения, свою веру в то, что народ готов и способен осуществить социализм, как: только будет устранено основное препятствие на его пути, народовольцы всю свою борьбу свели к террористическому единоборству с царизмом. Как и следовало ожидать, это единоборство закончилось разгромом партии «Народная воля». 1/III 1881 бомбой народовольца Гриневецкого был убит Александр II, но этим «своей непосредственной цели, пробуждения народной революции, они не достигли и не могли достигнуть» (Ленин, Соч., т. XIX,. стр. 348). Террор не вызывал и не мог вызвать массового движения, потому что террористическою деятельностью одиночек была подменена пропагандистская и организационная работа в массах, потому что вся теория и практика Н. вела к затормаживанию создания массовой организации. «Народовольцы сделали шаг вперед, перейдя к политической борьбе, но связать ее с социализмом им не удалось» (Ленин, Соч., т. VII, стр. 63). Убийство царя не оправдало радужных надежд народовольцев; оно не принесло никакой пользы народу. Убийствами отдельных лиц нельзя было свергнуть царское самодержавие, нельзя было уничтожить класс помещиков. На месте убитого царя появился другой — Александр III, при котором рабочим и крестьянам стало жить еще хуже. Царское правительство довольно быстро оправилось от нанесенного ему удара. Начались аресты, расправы; страна вступила в период глубокой реакции.
«Избранный народниками путь борьбы с царизмом посредством отдельных убийств, посредством индивидуального террора был ошибочным и вредным для революции. Политика, индивидуального террора исходила из неправильной народнической теории активных „героев“ и пассивной „толпы“, ждущей от „героев“ подвига. Эта ложная теория говорила, что только отдельные выдающиеся одиночки делают историю, а масса, народ, класс, „толпа“, как презрительно выражались народнические писатели, неспособна к сознательным, организованным действиям, она может только слепо итти за „героями“. Поэтому народники отказались от массовой революционной работы среди крестьянства и рабочего класса и перешли к индивидуальному террору. Народники заставили одного из крупнейших революционеров того времени — Степана Халтурина прекратить работу по организации революционного рабочего союза и целиком заняться террором.
Народники отвлекали внимание трудящихся от борьбы с классом угнетателей бесполезными для революции убийствами отдельных представителей этого класса. Они тормозили развитие революционной инициативы и активности рабочего класса и крестьянства» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б), 1938, стр. 12—13]. В статье «Революционный авантюризм» Ленин указывал, что индивидуальный террор вызывает «лишь скоропреходящую сенсацию» и ведет «к апатии, к пассивному ожиданию следующего поединка» (Ленин, Соч., т. V, стр. 150). Ленин всегда подчеркивал, что «особенно увлекаются террором (надолго или на минуту) именно те, кто не верит в жизненность и силу пролетариата и пролетарской классовой борьбы» (Ленин, Соч., т. VII, стр. 29).
«Террор был результатом — а также симптомом и спутником — неверия в восстание, отсутствия условий для восстания» (Ленин, Сочинения, том IX, стр. 26). Результат цареубийства — торжество реакции и наступивший вслед затем кризис народовольчества — лучшая иллюстрация этого ленинского положения. Окончательный и сокрушительный удар народничеству был нанесен с самой неожиданной для него стороны — со стороны развивавшегося самостоятельного рабочего движения, к-рое открыло новые перспективы революционной борьбы, новую программу, новую стратегию и тактику. Народовольческие организации начинают быстро хиреть, среди них начинают возникать серьезные разногласия, в результате к-рых небольшая часть народовольцев, порвав с Н., переходит в лагерь марксистов, а другая постепенно вырождается в глубоко оппортунистич. направление — т. н. либеральное народничество.
Либеральное народничество. Начавшееся после 1/III 1881 разложение в народнической среде закончилось полным отказом от революционных и бунтарских традиций старого Н. «Народничество было до известной степени цельным и последовательным учением. Отрицалось господство капитализма в России; отрицалась роль фабрично-заводских рабочих как передовых борцов всего пролетариата; отрицалось значение политической революции и буржуазной политической свободы; проповедывался сразу социалистический переворот, исходящий из крестьянской общины с ее мелким сельским хозяйством. От этого цельного учения остались теперь только клочья» (Ленин, Соч., т. VIII, стр. 361). Революционное Н. выродилось в либеральное Н. Причину этого вырождения Ленин видел в том факте, что раскололась деревня, что «вместе с ней раскололся и старый русский крестьянский социализм, уступив место, с одной стороны, рабочему социализму; с другой — выродившись в пошлый мещанский радикализм. Иначе как вырождением нельзя назвать этого превращения. Из доктрины об особом укладе крестьянской жизни, о совершенно самобытных путях нашего развития — вырос какой-то жиденький эклектизм, который не может уже отрицать, что товарное хозяйство стало основой экономического развития, что оно переросло в капитализм, и который не хочет только видеть буржуазного характера всех производственных отношений, не хочет видеть необходимости классовой борьбы при этом строе. Из политической программы, рассчитанной на то, чтобы поднять крестьянство на социалистическую революцию против основ современного общества — выросла программа, рассчитанная на то, чтобы заштопать, „улучшить“ положение крестьянства при сохранении основ современного общества» (Ленин, Соч., т. I, стр. 165). Либеральные народники проповедывали примирение с царским правительством. «Они просто думают, — писал Ленин про народников того времени, — что если попросить хорошенько да поласковее у этого правительства, то оно может все хорошо устроить» (Ленин, там же, стр. 161).
Народники 90-х гг. закрывали глаза на положение бедноты в деревне, на классовую борьбу в деревне, на эксплоатацию бедноты кулачеством и восхваляли развитие кулацких хозяйств. «Народники в 80-х и 90-х годах стали выразителями интересов кулачества» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б), 1938, стр. 16]. Идеологи либерального Н. 90-х гг. Н. К. Михайловский, С. Н. Южаков, В. П. Воронцов, В. С. Кривенко со страниц своего печатного органа «Русское богатство» вели ожесточенную борьбу с марксизмом. Их «Русское богатство» было пристанищем для всякого рода оппортунистич. критиков марксизма. Бернштейна, Давида, Герца и др. оппортунистич. критиков марксизма они поднимали на щит как глашатаев новой истины.
Развитие рабочего класса народники рассматривали как своего рода «историческое несчастие», писали о «язве пролетариатства». «В 80-х годах 19 столетия в среде русской революционной интеллигенции, — писал т. Сталин в 1906, — возник замечательный спор. Народники говорили, что главная сила, которая может взять на себя „освобождение России“, — это бедное крестьянство. Почему? — спрашивали их марксисты. Потому, — говорили они, — что крестьянство многочисленнее всех и в то же время беднее всех в русском обществе. Марксисты отвечали: правильно, что крестьянство сегодня составляет большинство и очень бедно, но разве дело в этом? Крестьянство уже давно составляет большинство, но до сих пор оно без помощи пролетариата никакой инициативы не проявляло в борьбе за „свободу“. А почему? Потому, что крестьянство, как сословие, изо дня в день разрушается, распадается на пролетариат и буржуазию, тогда как пролетариат, как класс, изо дня в день растет и крепнет. И бедность не имеет тут решающего значения: „босяки“ беднее крестьян, но никто не может сказать, что они возьмут на себя „освобождение России“. Дело лишь в том, кто растет и кто стареет в жизни. И так как пролетариат единственный класс, который непрерывно растет и устремляется к жизни, поэтому наш долг встать рядом с ним и признать его главной силой русской революции, — так отвечали марксисты. Как видите, марксисты с диалектической точки зрения смотрели на вопрос, в то время как народники рассуждали метафизически, так как на жизнь смотрели как на „застывшую на одной точке“» (Сталин, Анархизм или социализм, цитируется по кн.: Берия, К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье 1937, стр. 78—79).
Либеральные народники вели борьбу против рабочего движения, пугались его. Михайловский в своих статьях доказывал, что классовая борьба — «школа озверения». Знаменитая стачка петербургских ткачей 1896, которая вырвала у царского правительства закон 2 июня 1897, встретила с их стороны враждебное отношение. Борьба русских марксистов с эпигонами народничества (либеральными народниками), борьба Ленина против всего народничества в целом закончилась в 90-х гг. полным идейным разгромом народничества. Подводя итоги дискуссии с либеральными народниками, Ленин писал: «Бывши в свое время явлением прогрессивным, как первая постановка вопроса о капитализме, народничество является теперь теорией реакционной и вредной, сбивающей с толку общественную мысль, играющей на руку застою и всякой азиатчине» (Ленин, Соч., т. II, стр. 323).
Неонародничество. К началу 20 в., с развитием рабочего движения, с успехом марксизма в России и образованием самостоятельной рабочей партии, либеральное Н. как самостоятельная политич. сила разложилось и значительная его часть, как это и нужно было ожидать, открыто перешла в лагерь буржуазного либерализма, примкнув к «Союзу освобождения». В начале 20 в. под влиянием оживления крестьянского движения Н. вновь возрождается. Появляется т. н. неонародничество, прежде всего в лице партии социалистов-революционеров (см.), претендовавшей на преемство традиций партии «Народная воля». В 1906 правые социалисты-революционеры (эсеры) оформились в отдельную партию народных социалистов (энэсов), открыто отстаивавшую интересы кулацкой верхушки деревни. Полуанархически настроенные эсеры выделились в группы максималистов (см.) и всю свою деятельность выразили в ряде авантюристических террористических актов и экспроприаций. «В начале 20 века социалисты-революционеры выражали наиболее оформленно взгляды левых народников. Революция 1905 года... дала генеральную проверку народничеству и определила его место. Крестьянская демократия — вот единственное реальное содержание и общественное значение народничества... Фразы о „социализме“ у народников, о „социализации земли“, уравнительности и т. п. — простая словесность, облекающая реальный факт стремления крестьян к полному равенству в политике и к полному уничтожению крепостнического землевладения» (Ленин, Соч., т. XVI, стр. 283—284). Программные документы всех неонароднических организаций и партий представляли собой эклектическую смесь идей старого Н. и бернштейнианского оппортунизма в самой различной комбинации и пропорции. «Старинное народничество, подновленное модным европейским оппортунизмом (ревизионизм, бернштейнианство, критики Маркса), составляет весь оригинальный идейный багаж так называемых социалистов-революционеров» (Ленин, Сочинения, том VIII, стр. 361). По сути дела социализмом у них и не пахло. Говоря об эсерах, II Съезд РСДРП (1903) указал, что это «буржуазно-демократическая фракция», которая теоретически и практически противодействует «усилиям социал-демократов сплотить рабочих в самостоятельную политическую партию, стараясь, наоборот, удержать их в состоянии политически бесформенной массы, способной служить лишь орудием либеральной буржуазии». Они особенно вредны тем, что под маской социализма преследуют буржуазные тенденции. В годы реакции почти вся эсеровская масса рассыпалась, а верхи слились с кадетами. В годы первой мировой империалистич. войны эсеры были оборонцами, помогали царскому правительству и буржуазии в их захватнических грабительских устремлениях. Входе Февральской буржуазно-демократической революции 1917 и Великой Октябрьской социалистической революции они выродились в буржуазных контрреволюционеров.
Последыши народников, остатки контрреволюционной партии с.-р. — «левые» эсеры — вместе с «левыми коммунистами» и разоблаченным ныне изменником, шпионом и обербандитом Троцким и его группой подняли мятеж против Советской власти (см. Лево-эсеровский мятеж). Но массы за ними не пошли. Потерпев поражение в своей авантюристской тактике захвата власти, эсеры (как правые, так и «левые») скатились в лагерь буржуазно-помещичьей контрреволюции. Они организовывали контрреволюционные кулацкие восстания, заговоры, активно помогали буржуазно-помещичьей контрреволюции и интервентам вести борьбу с Советской властью, проводили вредительскую и шпионскую работу. В качестве наймитов мировой буржуазии совершили гнуснейшие убийства Володарского, Урицкого (см.), организовали злодейское покушение на жизнь В. И. Ленина.
Конец народничества. «Упадок мелкой буржуазии неминуемо влек за собой рано или поздно отмирание всяческих мелкобуржуазных предрассудков, а рост капитализма и обострение борьбы классов внутри капиталистического общества служили лучшей агитацией за идеи пролетарского социализма» (Ленин, Соч., т. VIII, стр. 360). «Буржуазно-демократическая сущность русского интеллигентского движения, начиная от самого умеренного, культурнического, и кончая самым крайним, революционно-террористическим, стада выясняться все более и более, одновременно с появлением и развитием пролетарской идеологии (социал-демократии) и массового рабочего движения» (Ленин, Соч., т. VII, стр. 63). В 80-х гг. организовалась за границей первая русская марксистская группа «Освобождение труда» (см.), к-рая проделала большую работу по распространению марксизма в России. Народники, к тому времени оказавшиеся полными теоретическими и практическими банкротами, продолжали отстаивать свою линию, решительно и упорно сопротивлялись утверждению марксизма, всеми силами мешали образованию партии рабочего класса. «Поэтому марксизм в России мог вырасти и окрепнуть лишь в борьбе с народничеством.
Группа „Освобождение труда“ развернула борьбу против ошибочных взглядов народников, показывала, какой вред приносит рабочему движению учение народников и их способы борьбы.
В своих работах, направленных против народников, Плеханов показал, что взгляды народников ничего общего не имеют с научным социализмом, хотя народники и называли себя социалистами. Плеханов первый дал марксистскую критику ошибочных взглядов народников. Нанося меткие удары народническим взглядам, Плеханов одновременно развернул блестящую защиту марксистских взглядов» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б), 1938, стр. 13]. Конечно, Маркс и Энгельс подготовили эту борьбу, первые дали критику Н., но такие работы Плеханова, как «Наши разногласия», «Социализм и политическая борьба», «Новый защитник самодержавия, или горе г. Л. Тихомирова», «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», нанесли решительный удар по основным устоям народнической теории. Особенное значение имела последняя книга, на к-рой, как указывал Ленин, «воспиталось целое поколение русских марксистов» (Ленин, Соч., т. XIV, стр. 347, примеч.). Однако в произведениях Плеханова, посвященных Н., имеются существенные недостатки и даже ошибки, которые были зародышем его будущих меньшевистских взглядов (недооценка революционности крестьянства и способности пролетариата повести его за собой, вера в либеральную буржуазию, как силу, которая может оказать поддержку революции, и т. д.).
«Хотя Плеханов уже в 80-х годах нанес основной удар народнической системе взглядов, однако в начале 90-х годов взгляды народников все еще встречали сочувствие среди некоторой части революционной молодежи. Часть молодежи продолжала думать, что Россия может миновать капиталистический путь развития, что главную роль в революции будет играть крестьянство, а не рабочий класс. Остатки народников всячески старались помешать распространению марксизма в России, повели борьбу против марксистов, стараясь их всячески опорочить. Надо было до конца идейно разгромить народничество, чтобы обеспечить дальнейшее распространение марксизма и возможность создания социал-демократической партии. Эта работа была проделана Лениным» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б), 1938, стр. 20]. Ленин до конца разоблачил истинное лицо народников как фальшивых «друзей народа», идущих на деле против народа. Ленин показал, что настоящими друзьями народа, желающими уничтожить капиталистический и помещичий гнет, уничтожить царизм, являются не народники, а марксисты. Ленин в 90-х гг. завершил идейный разгром народничества, добил народничество с его ошибочными и вредными для дела революции взглядами. В своих ранних работах: «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?», «Развитие капитализма в России», «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве», «К характеристике экономического романтизма», «Перлы народнического прожектерства», «От какого наследства мы отказываемся?» и т. д., Ленин на основе анализа огромного фактич. материала общественно-экономич. развития России разгромил идейно-политич. взгляды Н., нанес сокрушительный удар субъективному методу в социологии и дал классическую оценку Н. Останавливаясь, гл. обр., на либеральном Н., Ленин дал развернутую, беспощадную критику всего Н. в целом. Вместе с тем Ленин видел две стороны Н. 70-х гг.: реакционную и прогрессивную. Народники социализм понимали вульгарно, через кривое зеркало бакунизма, что не имело ничего общего с научным социализмом. Их теории «являются безусловно реакционными, поскольку они выступают в качестве социалистических теорий» (Ленин, Соч., т. I, стр. 184). «Они замазывают антагонизм современных русских общественно-экономических отношений... Они — реакционны, изображая наше государство чем-то над классами стоящим... Они реакционны потому, наконец, что абсолютно не понимают необходимости борьбы и борьбы отчаянной самих трудящихся для их освобождения» (Ленин, Соч., т. I, стр. 182—183). Но то же Н. является прогрессивным, «поскольку выставляет общедемократические требования, т. е. борется против каких бы то ни было остатков средневековой эпохи и крепостничества» (Ленин, Соч., т. I, стр. 184). Эту прогрессивную сторону народничества Ленин весьма ценил. Хотя «Народнический социализм — гнилая и смердящая мертвечина», хотя «сгнил народнический социализм вплоть до самого левого» (Ленин, Соч., т. XVI, стр. 312), Ленин все же выступал против пошлой оценки его меньшевиками. Он писал: «Воюя с народничеством, как с неверной доктриной социализма, меньшевики доктринерски просмотрели, прозевали исторически реальное и прогрессивное историческое содержание народничества, как теории массовой мелкобуржуазной борьбы капитализма демократического против капитализма либерально-помещичьего, капитализма „американского“ против капитализма „прусского“. Отсюда их чудовищная, идиотская, ренегатская идея..., что крестьянское движение реакционно, что кадет прогрессивнее трудовика, что „диктатура пролетариата и крестьянства“... противоречит „всему ходу хозяйственного развития“» (Ленин, Соч., т. XIV, стр. 214). Народничество сыграло известную роль в истории русского революционного движения, в борьбе против крепостничества и самодержавия. В домарксистский период эти мелкобуржуазные революционеры сделали в сравнении с декабристами шаг вперед в борьбе против царского самодержавия. Рассматривая себя субъективно социалистами, они объективно отразили стремление крестьянства к глубокому буржуазно-демократическому перевороту. Указывая на перерождение «старого русского крестьянского социализма» и призывая «решительно и окончательно разорвать со всеми мещанскими идеями и теориями», Ленин пояснял, что зовет он к разрыву не с идеями либеральных народников, с к-рыми не было у русских марксистов никакой связи, а именно с «идеями старого русского крестьянского социализма вообще», так как эти идеи настолько выдохлись, что «потеряли... всякую цельную теоретическую основу, спустившись до жалкого эклектизма, до самой дюжинной культурническо-оппортунистской программы» (Ленин, Сочинения, т. I, стр. 183). И причина этого вырождения лежит в самих идеях Н. «Я везде старался показать необходимость такого вырождения старых теорий, везде старался уделять возможно меньше места критике этих господ (либеральных народников. — Ред.) в частности и возможно больше — общим и основным положениям старого русского социализма» (Ленин, там же). В статье «От какого наследства мы отказываемся?» Ленин указывал, что русские марксисты («русские ученики») «употребляют слова „народник“ и „народничество“ в широком смысле. Что между народниками есть не мало различных оттенков, этого никто не забывал и не отрицал». Но «Для „ученика“ важно вовсе не то, чтобы показать, напр., негодность воззрений, отличающих какого-нибудь г. Юзова от других народников: для него важно опровергнуть воззрения, общие и г. Юзову и г. Михайловскому и всем народникам вообще» (Ленин, Соч., т. II, стр. 333 и 334). «В борьбе против народников Ленин считал допустимым временное соглашение с „легальными марксистами“, чтобы использовать их против народников, например, совместный выпуск печатного сборника против народников. Но в то же время Ленин со всей резкостью критиковал „легальных марксистов“, разоблачая их либерально-буржуазное нутро.
Многие из этих „попутчиков“ стали потом кадетами (главная партия русской буржуазии), а во время гражданской войны — заядлыми белогвардейцами» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б), 1938, стр. 22]. В конце 90-х гг. в Закавказьи левое крыло Мессаме-даси, во главе с т. Сталиным и др., отстаивая основы революционного марксизма, вело решительную борьбу против народнических направлений среди грузинской интеллигенции. «Борьба Ленина и его сторонников против народничества уже в 90-х годах привела к окончательному идейному разгрому народничества» (там же, стр. 21—22). Некоторые «историки» идеализировали народничество и даже объявляли это насквозь враждебное марксизму течение предтечей пролетарской партии и большевизма и роль личности в истории трактовали с полуэсеровских позиций. Делались попытки смазать различие между научным и утопическим социализмом и тем возродить старую народническую теорию о том, что крестьянство самостоятельным путем, «самотеком» придет к социализму. М. Н. Покровский, рассматривавший историю как «политику, опрокинутую в прошлое», в погоне за рискованными и чуждыми марксизму аналогиями объявил Чернышевского (см.) за программу «Великорусса» меньшевиком, Желябова, автора бланкистского воззвания «Молодая Россия», и анархистов-нечаевцев — большевиками, Ткачева, народнические и бланкистские взгляды к-рого Энгельс и Маркс беспощадно высмеивали, — «первым русским марксистом» и т. д. По пути Покровского пошли и некоторые другие. Эти историки забыли, что «марксизм у нас вырос и окреп в борьбе с народничеством (народовольчество и т. п.), как злейшим врагом марксизма, и на основе разгрома его идейных положений, средств и методов политической борьбы (индивидуальный террор, исключающий организацию массовой партии)» [«О пропагандистской работе...», Постановление ЦК ВКП(б), см. газ. «Правда» от 14 июня 1935, № 162(6408)].
Полный идейный разгром Н., а затем разгром его организаций, вставших на путь контрреволюции, обеспечили победу Октябрьской Великой социалистической революции (см.) и успех строительства первого в мире социалистического государства. Попытки модернизации и идеализации прошлого, попытки связать историю возникновения большевистской партии с народовольчеством, по времени совпавшие с яростной борьбой против партии правых реставраторов капитализма, являлись антипартийными вылазками, ничего общего не имеющими с наукой истории. Не случайно, что несколько позже многие из этих «историков» были разоблачены как злейшие враги народа. Из теоретических источников и тактических положений Н. питались враги партии и Советской власти: право-троцкистские реставраторы капитализма (идея врастания кулацких кооперативных гнезд в социализм, затушевывание классовой борьбы и т. д.) и фашистско-националистические организации, вступившие на путь измены и предательства родины. Презренная банда изменников и предателей родины заимствовала из арсенала Н. террористические и заговорщические средства и методы борьбы, использовала индивидуальный террор в контрреволюционных реставраторских целях. Изгнанные из рядов ВКП(б), агенты фашизма, презренные предатели родины, потеряв всякую почву под ногами, не имея никакой поддержки трудящихся масс, объединились в единую банду шпионов, диверсантов и убийц, поставив своей целью свержение Советской власти и реставрацию капитализма в СССР. В результате этого гнусного сговора в 1934 ими был убит один из лучших учеников Ленина — Сталина — С. М. Киров (см.); они подготовляли убийство вождя пролетариата и друга всех трудящихся — И. В. Сталина — и других руководителей коммунистич. партии и Советского правительства. Жалкие эпигоны Н., именовавшиеся социалистами-революционерами, разгромленные партией Ленина — Сталина в ходе борьбы за утверждение диктатуры пролетариата и построение социалистического общества, закончили свой бесславный путь в поганой яме контрреволюции. Н. сошло с исторической сцены.