номъ руском, а злаща перед тымъ довстипном учоном народе, езыка своего славнаго занедбане, а просто взъгарду, с которое за покаранемъ панским оная ясная их в слове б[о]жьем м[у]дрость, а которая им была праве яко врожоная, гды от них отишла, на ее местьце натыхместъ такая оплаканая неумеетность пришла, же вжо некоторие и писмом се своим, а злаща в слове б[о]жемъ встыдают. А на остаток што может быти жалоснейшая, што шкарадша, иж и тые што се меж иними зовут д[у]ховными, и учители, смеле мовлю, намней его невмеют, намней его вырозуменя не знают, а ни се в нем цвичают, але и а ни школы ку науце его нигде не мают, за чим в полское, або в иные писма за такою неволею немало и у себе идети, не без встыду своего, бы се одно почули немалого заправуют. Тут бых я имъ их же хоть одного, з мнозства личбы оных словян, иоанна або Григория которых дле великое, не толко в своем, але теж и в розных езыкахъ, науки и для вдячное их вымовы, аж золотустыми звали, бы были живы, рад их взялъ собе за причинцу до них в том, а на остаток за светка, им тое речи, естлибъ бо тепер были заисте зумет бы се мусели, видечи яко окраса и оздоба народу ихъ, в потом[л.269]стве их отнята , а просто загинула, которим ояк же бы потреба се старем, оулитоване самих над собою. Гды бо бы не рекучи в часы давше посмотрели, яко то был зацный, славный, остріи, довстипный народ их в умеетности и ако многокрот посторонше учоные народы их м[у]дрость мусели похвалят и овшем се от нихъ учит, але бы хот самое писмо свое тетра ев[ан]г[е]лия и апостола словенского, которое могу мовит перед тисеч[е]ю лет от некоторого з словян выложоно, а которое не одно въ их, але и по всех ц[е]рквах сербских, московских, волоских, булъгарских, харв[а]цкйх, інных, чтут уважали. И с тех, хто бы хотел а умелъ тот выклад чести, обачил бы иж целевалъ, а снат и за собою оставил, тот муж нашь милый Словении, латынских і иных толмачов, яко властие слова з греческого выкладывал, иж трудно зрузуметь, чи болшь греческіи або словенскіи езыкъ умел. И бы не было болшь, тогды и от тул досыт знакъ немалый маем, акъ пред тым словяне, которым а што может быт прироженшого одно не рус, был люд довстипный, а естли бы пакъ еще се короткости не фолктовало, а злаща
